 |
|
|
 |
|
|
|
| Собственно, какие особенности? |
|
Постов: 5694
Дата регистрации: 12.02.2008 |
| Есть задача: вытащить из японцев эксклюзивный договор с компанией. Пока мы импортёры на общих основаниях. Кроме очевидных вещей, как то, объём продаж, развитие диллерской сети, выставки и пр. рекламы/продвижения за истёкший период, как аргументация, может ли быть что-то ещё важное, что надо бы учитывать? |
|
 |
0 |
 |
0 |
| Комментарий понравился? |
|
0 |
|
0 |
   19.11.2008 00:17 |  |
|
|
|
Постов: 5253
Дата регистрации: 24.05.2003 |
:) Много. Одно утешает - не китайцы это... У них совсем по другому Кодекс чести выстроен. Вопреки сложившемуся мнению, это страна довольно открытая, и миф о ее замкнутости в основном основан на том, что иероглифическая письменность является барьером к получению информации о ней. На самом деле огромное количество материалов – газеты, журналы, статистические справочники – публикуется в обычной печати и выходит в интернет-изданиях в переводе на английский язык.
имхо, самое важное. Японцы склонны к персонализации деловых отношений, т. е. построению их на личной основе. Это может выражаться по-разному. Например, в длительных предварительных обсуждениях, во время которых возможно множество вопросов к собеседнику, мало относящихся к сути дела. В ходе таких разговоров японцы стараются установить личный контакт с партнером и тем самым как бы заручиться его согласием на дальнейшую работу.
Для начала несколько ссылок
"ОПЕРАЦИЯ "Ы" ИЛИ ЯПОНСКИЕ БИЗНЕСМЕНЫ ВО СНЕ И НАЯВУ
Интересный интернет журнал по Японии http://www.japon.ru/
Статья по материалам Financial Times о бизнесе в Японии |
|
|
0 |
|
0 |
| Комментарий понравился? |
|
0 |
|
0 |
 19.11.2008 12:55 | |
|
|
|
Постов: 5253
Дата регистрации: 24.05.2003 |
КАК ВЕСТИ ДЕЛА В ЯПОНИИ
Общая информация, необходимая для того, чтобы сделать первый шаг к установлению контакта с японскими компаниями |
|
|
0 |
|
0 |
| Комментарий понравился? |
|
0 |
|
0 |
19.11.2008 14:05 | |
|
|
|
Постов: 5253
Дата регистрации: 24.05.2003 |
Визитные карточки выполняют важную функцию при ведении дел в Японии, и обмен визитными карточками является неотъемлемой частью японского делового этикета. Японские бизнесмены обмениваются визитками при первом знакомстве с человеком, который может понадобиться в будущем. По мере того, как японский бизнес становится все более интернациональным, японские предприниматели, у которых больше возможностей вступать в деловые контакты с иностранцами, часто имеют визитные карточки, одна сторона которых - на японском язые, а другая - на иностранном языке, обычно на английском. Это делается для облегчения произношения и запоминания японских имен, звучание которых непривычно для уха иностранца. Очень хорошо может отработать прием: иметь при себе и обменивались со своими японскими коллегами визитными карточками аналогичного вида, отпечатанными на родном и на японском языках. Такие визитные карточки обычно можно заказать в бизнес-центрах крупных отелей.
Общепринятые правила вежливости предусматривают обмен визитными карточками. Если Вы не дадите в ответ свою визитную карточку, может сложиться впечатление, что Вы, выражаясь фигурально, не желаете сеять семена доверия, которые могут в будущем вырасти в прочные деловые отношения. Учитывая, что в Японии Вы можете столкнуться с неожиданными ситуациями, в которых Вам потребуются визитные карточки, есть смысл всегда иметь при себе их порядочный запас.
В Японии существуют правила хорошего тона, регламентирующие процедуру обмена визитными карточками. Визитные карточки следует давать и принимать двумя руками. Ваш собеседник должен получить вручаемую Вами карточку не "вверх ногами" и той стороной, на которой использован язык получателя, если карточка отпечатана на нескольких языках. При получении Вами визитной карточки с ней следует обращаться аккуратно. На конференции или во время других переговоров карточка обычно должна лежать перед вами на столе в течение всей встречи. Не стоит совать карточку Вашего потенциального делового партера в карман, перед тем, как сесть за стол переговоров, поскольку это может быть воспринято как неучтивость. |
|
 | | clip_image002.jpg |
|
|
0 |
|
0 |
| Комментарий понравился? |
|
0 |
|
0 |
19.11.2008 14:23 | |
|
|
|
Постов: 5253
Дата регистрации: 24.05.2003 |
Свою должность следует уяснить относительно принятой в Японии системой. Что бы не ошибаться в количествах "ку" :)
Основные должности в обычной японской компании |
|
 | | 2008-11-19_192632.jpg |
|
|
0 |
|
0 |
| Комментарий понравился? |
|
0 |
|
0 |
19.11.2008 14:28 | |
|
|
|
Постов: 5253
Дата регистрации: 24.05.2003 |
Очень важно.
Многих иностранных бизнесменов озадачивает значение и употребление слов "да" и "нет" в японском языке, которое отличается от их родного языка. Например, отрицательный ответ на вопрос на английском языке "Не хотите ли кофе?" звучит "Нет, не хочу". Однако, на японском языке такой ответ звучит как "Да, не хочу", что прямо противоположно построению фразы на английском. Хотя эти лингвистические различия редко вызывают путаницу при деловых переговорах, следует помнить об этой специфической японской манере ответа на вопросы. Лучше всего отказаться от отрицательных вопросов.
Вам также следует помнить о том, что в японском языке существуют различные синонимы "да", например, "хай" не обязательно означает согласие с тем, что было сказано. Данные слова могут только подтверждать то, что все, что было сказано, было услышано и понято, но не обязательно выражать согласие с этим.
Еще одни фактор, который следует принимать во внимание, это обусловленное культурными традициями нежелание большинства японцев использовать слово "нет". в ответе на вопрос. Будучи отрицательным ответом, "нет" нарушает гармонию в отношениях с окружающими и его следует по возможности избегать. В случае, если позиция в отношении переговоров не до конца сформулирована, или если мнения в группе разделились, японец скорее даст положительный ответ только для того, чтобы сохранить видимость единства и гармонии. Наилучший выход из такой ситуации - это прямо попросить противоположную сторону высказать свое мнение и четко заявить, что Вы предпочитаете откровенный обмен мнениями, чтобы избежать дисгармонии в будущем.
|
|
|
0 |
|
0 |
| Комментарий понравился? |
|
0 |
|
0 |
19.11.2008 14:31 | |
|
|
|
Постов: 5253
Дата регистрации: 24.05.2003 |
В Японии решения принимаются коллективным консенсусом, и поэтому процесс выработки решения идет медленнее, чем в других странах.
Вам следует знать об одной важной особенности японцев. Часто японские бизнесмены предпочитают сначала согласовать весь контракт в целом, а затем прорабатывать детали. На западе предпочитают согласовывать контракт последовательно по статьям. Будьте готовы соответствующим образом изменить Вашу стратегию.
Имейте в виду, что окончательное решение вовсе не обязательно будет принято за столом переговоров. Японская делегация доложит существующие позиции и мнения остальным членам компании, и они примут решение.
Необходимо отметить достигнутое соглашение какой-либо церемонией или в неформальной обстановке. Это позволяет "скрепить" отношения и способствует успеху предприятия. (а теперь плавно переходим к выпивкам и закускам, заедкам...  ) |
|
|
0 |
|
0 |
| Комментарий понравился? |
|
0 |
|
0 |
19.11.2008 14:34 | |
|
|
|
Постов: 5694
Дата регистрации: 12.02.2008 |
для: Cedars©
Как одеваться на переговоры? Строгий костюм, или можно более свободный демократичный стиль (например, костюм + водолазка)?
Следует ли самому интересоваться партнёрами, как они спрашивают не по сути дела. То есть надо ли возвращать вопросы, показывать что они интересны? |
|
|
0 |
|
0 |
| Комментарий понравился? |
|
0 |
|
0 |
19.11.2008 14:35 | |
|
|
|
Постов: 5253
Дата регистрации: 24.05.2003 |
Большинство деловых людей Японии носят консервативные костюмы темного или синего цвета, хотя в последние годы допускаются некоторые вариации стиля и цвета. Общие правила деловой одежды распространяются и на Японию, где обычно признается то, что считается приемлемой деловой одеждой практически во всех промышленно развитых странах. Хотя, естественно, не нужно точно следовать японскому стилю делового костюма, все же следует хорошо продумать Ваш костюм для деловой встречи. Если Вы не уверены относительно стиля одежды для конкретной ситуации, то лучше выбрать консервативный стиль, даже если он окажется чересчур строгим. Прежде всего следует избегать экстравагантности: одежды кричащих расцветок или украшений, поскольку одетый таким образом человек, скорее всего будет воспринят как человек несерьезный. Мужчинам не следует носить серьги.
В японских компаниях не приветствуется, когда сотрудники выставляют напоказ свой достаток, поскольку это подчеркивает имущественные различия между ними и нарушает гармонию служебных отношений. Этот принцип со всей очевидностью соблюдается на большинстве японских промышленных предприятий, где все сотрудники, включая высшее руководство, носят униформу компании как в целях техники безопасности, так и для сохранения гармонии.
Если Вы хотите произвести хорошее впечатление, то Ваша одежда не должна слишком подчеркивать Ваш доход.
на фото. Сотрудники министерств, элита сарариманов направляются на службу в правительственном районе Касумигасеки. |
|
 | | flyudi.jpg |
|
|
0 |
|
0 |
| Комментарий понравился? |
|
0 |
|
0 |
19.11.2008 14:45 | |
|
|
|
Постов: 5253
Дата регистрации: 24.05.2003 |
Цитата, автор Tyktyk:
для: Cedars©
Следует ли самому интересоваться партнёрами, как они спрашивают не по сути дела. То есть надо ли возвращать вопросы, показывать что они интересны? |
Спасибо. Очень интересный ход мысли. Пожалуйста, поясните свой вопрос какой либо иллюстрацией. :) |
|
|
0 |
|
0 |
| Комментарий понравился? |
|
0 |
|
0 |
19.11.2008 15:09 | |
|
|
|
Постов: 5253
Дата регистрации: 24.05.2003 |
| Процесс "подтвердить и уточнить" иногда приводит наших в полное недоумение. Как часто можно услышать фразу: "Да что они такие тупые, что с одного раза нельзя понять и запомнить?!" Нет, память у них хорошая, просто так принято делать. Зато такой договор будет исполнен при любых обстоятельствах, потому что для уважающей себя компании это дело чести. Небольшой пример. Однажды русская фирма заказала в японской фирме товар, но за время выполнения заказа, закупочная цена повысилась и довольно сильно. Однако японская фирма продала этот товар за ту цену, которая была зафиксирована в договоре, несмотря на убытки. |
|
|
0 |
|
0 |
| Комментарий понравился? |
|
0 |
|
0 |
19.11.2008 15:30 | |
|
|
|
Постов: 5253
Дата регистрации: 24.05.2003 |
что добавить? Будь осторожен в лифтах...
Японские лифты - самые сексуальные лифты на свете... судя по этой надписи. |
|
 | | uchebnik6.jpg |
|
|
0 |
|
0 |
| Комментарий понравился? |
|
0 |
|
0 |
19.11.2008 16:05 | |
|
|
|
Постов: 5694
Дата регистрации: 12.02.2008 |
Цитата, автор Cedars:
Спасибо. Очень интересный ход мысли. Пожалуйста, поясните свой вопрос какой либо иллюстрацией. :) |
Имеется ввиду следующее. Спрашивает меня например японец не по существу, какие блюда вы любите? Ответить то я отвечу, но вот должен ли я спросить какие кушанья любит ОН? |
|
|
0 |
|
0 |
| Комментарий понравился? |
|
0 |
|
0 |
19.11.2008 16:23 | |
|
|
|
Постов: 5253
Дата регистрации: 24.05.2003 |
Цитата, автор Tyktyk:
Цитата, автор Cedars:
Спасибо. Очень интересный ход мысли. Пожалуйста, поясните свой вопрос какой либо иллюстрацией. :) |
Имеется ввиду следующее. Спрашивает меня например японец не по существу, какие блюда вы любите? Ответить то я отвечу, но вот должен ли я спросить какие кушанья любит ОН? |
Мне очень нравятся пельмени! Вы пробовали - настоящие СИБИРСКИЕ - пельмени?? Я вам скажу это чудесное блюдо!! По моему мнению лучшее!! Если вы позволите, то я бы хотел доставить вам удовольствие и угостить вас этим блюдом (приготовить это великолепное блюда собственноручно для вас, в знак моего расположения к вам)!! :)
А как вы считаете, какое блюдо в японской кухне мне обязательно нужно попробывать? ??? (что бы лучше понять вашу прекрасную кухню и почувствовать возвышенный Дух японского народа)
|
|
|
0 |
|
0 |
| Комментарий понравился? |
|
0 |
|
0 |
19.11.2008 17:51 | |
|
|
|
Постов: 5253
Дата регистрации: 24.05.2003 |
пример маркетинговых коммуникаций в Японии... 
журнал «Япония. Путь кисти и меча» №2/2004
статья Яшмовые ворота
автор Василий Семенов
Существует миф, что японцы хитры и коварны. Мне же они всегда казались простодушными и прямыми людьми.
(с) Борис Акунин
Утром в мою железную дверь постучал сосед Вадик. То, что это именно он, я понял сразу – все остальные в дверь звонят. У многодетного Вадика укоренилась привычка не будить детей звонком, даже если в квартире их нет.
- Выручай, у меня выставка в Тояме, а одновременно в другом месте, туда должен был поехать папа, но ему визу до сих пор не дали. Если он не приедет, у меня с ними сорвется контракт, а это очень плохо. Ну, в общем, тебе надо четыре дня поработать русским ювелиром.
- Нет.
- В Киото.
- Хорошо.
Вадик ювелир. И папа его ювелир. И маленький Рин, когда вырастет, тоже, наверно, станет ювелиром. Мне, честно говоря, это было бы все равно, если бы мы не были с Вадиком соседями. Так случилось, что мы снимаем квартиры на одной лестничной клетке, а точнее, тропинке в маленьком двухэтажном «апато» почти в центре Токио. Я живу один, а вот у Вадика японская жена и трое детей: две девочки и мальчик. А еще у Вадика есть работа – он режет яшму. Дома у него стоит станок, на котором он тачает сей малоизвестный японцам камень, превращая его потом в камеи, бусы, кулоны и другие носильные вещи, названий которых я так не смог запомнить. Папа Вадика, судя по всему, действительно очень известный в России ювелир, немало потрудившийся на восстановлении всяческих соборов и дворцов в Питере, Москве, Сан-Франциско и Берлине. До сих пор он изредка приезжал к сыну в Японии, занимаясь, в основном, производством шедевров у себя на дому – в Петербурге. Вадик довольно успешно их продавал за совершенно несусветные, с моей точки зрения, деньги и всерьез задумывался о расширении производства. Для этого нужен был папа, а папу в Японию почему-то никак не хотели пускать. Вот и сейчас, спланировав сразу две выставки, Вадик понадеялся, что отцу успеют сделать визу. Не успели. И если бы, не Киото, я бы тоже туда не поехал. Но… люблю этот город с самого первого знакомства с ним, года четыре назад. Готов отправиться туда в любое время суток и по любому поводу. Даже ювелиром.
- Говори, что надо делать.
- Да практически ничего. С тобой поедет Тода-сан, мой компаньон, все будет делать он. Твоя задача улыбаться, делать вид, что ты великий русский мастер и не слова не понимаешь по-японски. Микроскоп и заготовки я тебе дам. Будешь питаться, бери чеки. Зарплата – 15 тысяч в день.
- Хватит мана. Все-таки соседи. Да и Киото…
Через 10 дней, одетый, несмотря на режущую жару в костюм и снаряженный микроскопом, кусками бракованных заготовок и парой сломанных резцов, я сел с моим новым другом в синкансэн. Тода-сан, несмотря на предпенсинный возраст, оказался парнем совершенно компанейским, всю дорогу шутил, рассказывал о своей учебе в университете и занятиях кэндо. Японец мне положительно нравился, Киото оказался, как обычно, великолепен, а работа обещала быть не пыльной.
В первый же день по приезду я столкнулся с непредвиденными трудностями: не работал микроскоп. Точнее, он работал (наверно), но я не умел им пользоваться и даже опытный Тода-сан не знал, что делать с этой черной бандурой, на подставке которой красовалась табличка «Сделано в СССР. Усть-Кутский завод точных приборов. 1952 г.». Пришлось учиться резать яшму вслепую. Уткнувшись одним глазом в черное нутро оптической трубки, я водил сломанным резцом по бракованному камню, пытаясь снять с него стружку. Ко мне подходили японцы – участники «Международной выставки драгоценностей в Киото», внимательно смотрели на мои действия, удивленно покачивали головами. Тода-сан сказал, что они удивлены моим мастерством. Если бы они знали, что я делаю это вслепую и первый раз в жизни, удивились бы еще больше. Но это были только яшмовые цветочки. Яшмовые ягодки начались на следующий день – день начала работы выставки.
- Ничему не удивляйтесь, Семенов-сэнсэй, - посмеиваясь, сказал мой друг Тода, - говорить буду я. Вы должны делать вид, что ничего не понимаете по-японски, а когда я дам знак, скажете что-нибудь по-русски.
- А эти люди вокруг?
- Никто не знает, что вы на самом деле не ювелир. Но это мелочи. Вы, главное, смотрите поверх всех и делайте лицо, как….
- Как у глупого иностранца?
- Да, - Тода снова засмеялся, довольный моей сообразительностью, - Все, едут!
Едут, едут, гости едут! Огромное помещение главного зала чьей-то древней виллы пришло в движение – ехали гости, они же покупатели. Со всех концов Японии сюда большими автобусами свозили жертв нашей распродажи – самых богатых людей этой страны, ее золотой фонд - пенсионеров и пенсионерок Страны восходящего солнца. Обремененные накопленными за долгую трудовую жизнь деньгами и располагающие здоровьем, временем и желанием, японские бабушки – «обаасанки», как ласково мы их называли, слетелись на эту и десятки подобных им выставок со всей Японии. Имеющие возможность купить все то же самое, но по гораздо более низким ценам, где-нибудь у себя в Титибу или Накасибэцу, они нарядились в роскошные кимоно и приехали в древнюю столицу, чтобы насладиться ее храмами, кухней и со вкусом потратить здесь деньги. Именно в последнем и собирались помочь им мои новые знакомые.
Организаторы старались на совесть. Вынув туристок из окутанных кондиционированной прохладой автобусов, бабулек провели на экскурсию по древнему саду, окружающему виллу и бросили остывать в ресторан, располагающийся тут же и славящийся, как написано в путеводителях, «своей изысканной кухней, ценителем которой был знаменитый самурай Миямото Мусаси». Насладившихся самурайской стряпней гостей все ближе и ближе подводили к главному залу, давая им потомиться и не подпуская сразу ко входу, перед которым стояло два десятка флагов с эмблемой выставки. Сначала их вели… на лекцию.
Представители каждого стенда по очереди расхваливали, пока «за глаза» свой товар, рассказывая о неземных достоинствах янтаря, жемчуга, бриллиантов, рубинов… Но самый тяжелый удар – русской яшмой ждал «обаасанок» в конце. Усевшись в традиционной позе на татами человек 50 японских бабушек и дедушек ждали нашего выхода. Первым появлялся Тода-сан. Высокий и элегантный, с редкими для японцев благородными усиками, в синим блейзере и с галстуком с изображением храма Спаса-на-крови, он производил сильное впечатление на потенциальных покупательниц.
Совершенно по-кавказски распушив хвост, он подмигивал им, ввергая их в пучину смущения, размахивал руками и даже приподнимался на носки, рассказываю душещипательную историю «моего» появления в Японии: «Далеко-далеко на севере есть огромная страна О-росия. Далеко-далеко на севере этой страны есть огромный город Санкт-Петербург, весь покрытый снегом. В нем очень много дворцов и есть даже целые комнаты, стены, пол и потолок которых сделаны из яшмы – драгоценного камня, встречающегося только в северных горах О-россии».
Тут очарованные Тодой бабушки обычно начинали подаваться несколько вперед, внимая его словам и ритму рассказа, а Тода рубил воздух рукой: «Много лет назад, когда у нас была война с Америкой, русские тоже воевали, но только с Германией. Немцы почти полностью разрушили яшмовые дворцы и тогда русские мастера начали их восстанавливать. Это был адский труд. Год за годом, день за днем. По чуть-чуть, по чуть-чуть».
- Хо! – выдыхали почтенные гости ярмарки, покоренные, видимо, возникшей в их головах картиной адского труда загадочных русских камнерезов.
- Наконец, русские восстановили все дворцы и все-все яшмовые украшения в них!
- Хо-о!
- И сегодня (в этом месте слушатели неизменно напрягались, а Тода давил на них интонацией) к нам в гости приехал один из этих великих ювелиров, участник восстановления северных дворцов (тут он делал паузу) - Семенов-сэнсэй!
- Хо-о! Хо-о! – стонали слушательницы.
- Его рост два метра, у него голубые глаза и он ни слова не понимает по-японски! – вбивал, как гвозди, Тода.
- Ум-м-м-м, - стонали бабушки… и выходил я. На второй день, исполнив этот выход раз восемь, я довел его почти до совершенства: напускал творческую пелену на глаза, «по-камнерезовски» сжимал кулаки, старался смотреть куда-то в потолочную балку и - главное – не рассмеяться от восхищенного дыхания несчастных японских бабушек, уже почти обреченных на сдачу своих накоплений. Обычно через две-три минуты после моего выхода кто-то не выдерживал: «Он действительно не говорит по-японски?». Тода строго смотрел на меня, а я заморожено выдавливал на чистейшем русском языке: «Екатерина Великая», после чего неуклюже кланялся и выходил из этой татамированной комнаты.
Вернувшись «к станку», я выпивал банку холодного кофе и ждал гостей. Вскоре тех самых бабушек запускали в зал. Перетекая от одного стенда к другому, «обаасанки» теряли личный состав. Стоило одной из них на мгновенье задержаться у понравившейся вещи, как ее обступали два-три продавца (в основном, это были женщины зрелого возраста), ненавязчиво подводили ее к небольшому столику, не забыв захватить с собой понравившуюся безделушку, и сажали пить чай. Пить могли часами. Продавцы при этом сидели на корточках вокруг угнездившейся на стуле потенциальной покупательницы и разговаривали, разговаривали, разговаривали… О погоде, корейской опасности, многочисленных родственниках и индексе Доу-Джонса. По-моему, им было все равно. При этом безделушку все время крутили у покупательницы перед носом, давали подержать ей в руки, делали все, чтобы она привыкла к ней, ее теплу, и не смогла без нее уйти.
Теперь я понял, зачем я нужен. Вадик не мог позволить себе содержать таких опытных продавщиц и сделал упор на необычность иностранного товара и то изумление, которое обычно и до сих пор сопровождает явление иностранца провинциальным пожилым жителям Японии. Особенности японской психологии и точный русско-японский расчет. Моей задачей был их удивить, а заставить удивленного человека купить даже ненужную ему вещь мог и один Тода.
Я терпеливо ждал, уткнувшись глазом в бездыханный черный микроскоп, когда ко мне подойдет очередная жертва, а почувствовав ее дыхание (бабули буквально утыкались носом мне в пальцы), внезапно поднимал голову, в упор смотрел на них, изо всех сил пуча и кругля глаза. «Хо-о!» - вздыхала бабуля, а Тода мягко брал ее под рукав кимоно и предлагал купить за несколько сот тысяч йен какую-нибудь яшмовую безделушку. Фото с мастером – бесплатно.
После нескольких таких экскурсий Тода-сан придумал историю о том, как я лишился пальца, отрезав его себе резцом, ваяя какие-то мифические яшмовые ворота (палец я отрубил в молодости, когда работал на заводе), а я начал вступать в примитивный разговор с клиентками, не только вылупляя на них глаза, но и приговаривая что-то вроде «и по чуть-чуть, и по чуть-чуть». Со временем я так вошел в роль, что начал поддакивать Тоде, рассказывая о резке яшмовых ворот. Правда, поначалу путался и говорил, что шлифовал нефритовый стержень, но японцы относили это на счет моего полного незнания языка. Все это здорово прибавило нам популярности, а моим работодателям и денег, но и уставали мы довольно сильно.
А я с каждой экскурсией все чаще думал о том, кто кого испортил – мы японцев своей наглостью и повадками Остапа Бендера или они нас - виктимностью, жертвенностью и простодушием, превосходящим иногда все разумные пределы? Сейчас у меня есть ответы на эти вопросы, но… пусть они останутся моим личным мнением. Скажу только, что когда Вадик спустя два дня после моего возвращения предложил мне ехать на очередную выставку, я отказался. Даже, если она в Киото. А вскоре я встретил Тоду, спешащего куда-то с бородатым русским мужиком, у которого из десяти положенных пальцев на руках было от силы семь. Перехватив мой взгляд, Тода-сан подмигнул: «Яшмовые ворота», и сел с мужиком в такси.
|
|
 | | yashma.jpg |
|
|
0 |
|
0 |
| Комментарий понравился? |
|
0 |
|
0 |
20.11.2008 15:18 | |
|
|
|
Постов: 5253
Дата регистрации: 24.05.2003 |
ДАЛЕКА ЛИ ЯПОНИЯ ОТ СЕРГЕЯ ЕСЕНИНА? [*]
Предлагаемая статья не претендует на сенсацию. Есенин, конечно, в Японии не бывал. Тем не менее, несколько фактов, связываясь воедино, дают неожиданный фон, на котором несколько иначе выглядит и портрет Сергея Александровича, да и его литературное окружение. А может быть, становится понятнее явление, на которое указывал еще профессор П.Г. Пустовойт: многие есенинские образы, как это ни странно, раскрываются через японскую поэтику. Итак, перейдём к фактам.
Достаточно давно один из нас обратил внимание на удивительное сходство начальных строф двух стихотворений: ‘Homarano’ слепого поэта-эсперантиста Василия Яковлевича Ерошенко (1890-1952) и ‘Я зажёг свой костёр’ С.А. Есенина.
V. Erosxenko:
Ekbruligis mi fajron en kor’ –
gxin estingos nenia perfort’.
Ekflamigos mi flamon en brust’ –
gxin ne povas estingi ecx mort’ [1].
Возжег я огонь в сердце –
его не погасит никакая сила.
Воспламенил я пламя в груди –
Его не сможет погасить даже смерть [2].
С. Есенин:
Я зажег свой костер.
Пламя вспыхнуло вдруг
И широкой волной
Разлилося вокруг. [3]
И хотя сходство это вполне может быть спонтанным, ибо костёр, зажженный в сердце – образ весьма характерный для поэтики серебряного века, однако это наблюдение опирается и на другие – биографические - пересечения.
В.Я. Ерошенко был знаком с японским русистом Катаками Нобуру [4] (Катаками Син; псевдоним поэта: Тэнгэн, 1884-1928), о чем очень часто упоминают до сих пор как в Японии, так и в России. А тот в свою очередь общался с русскими литераторами, хорошо знакомыми Есенину.
Например, Иван Грузинов в своей работе ‘Имажинизма основное’ писал, что ему приходилось слушать доцента Университета Васэда Катаками, и лекции японского ученого помогли ему теоретически обосновать имажинизм. Так, мы читаем: ‘Поэзия имажинистов по своей форме близка к некоторым новейшим частушкам русским и татарским. Сходство заключается в том, что ряд впечатлений внешнего мира и ряд внутренних переживаний фиксируется слагателем частушки без всякой логической связи <…>. Катаками, доцент Васедасского университета, беседуя со мною о японской и русской поэзии, между прочим указал мне, что японская танка по своей форме близка к теории композиции образов, о которой я высказал ему несколько беглых замечаний’ (июнь 1920 г.) [5]
И.П. Кожевникова писала: ‘Три года (с 1915 по 1918 г.) Катаками провел в России, где занимался под руководством известного литературоведа, в будущем члена Академии наук СССР Павла Никитича Сакулина, который помог ему собрать библиотеку книг русских писателей XVIII-XIX вв. Вернувшись в Японию, он стал ратовать за учреждение в университете Васэда первого в стране отделения русского языка и литературы’[6].
Известно, что тот же Павел Никитич Сакулин одобрил и первые литературные опыты Сергея Есенина.
В ответ на наш запрос магистр японистики Наталия Бублак (Мюнхен), пояснила, что в известной книге японского проф. Итиро Такасуги (род. 1908), ‘Слепой поэт Ерошенко [7], говорится: ‘Катагами собирался в Москву и попросил Ерошенко найти для него дешевое проживание. Ерошенко написал пару писем в Москву и нашел для него очень дешевую комнату с пропитанием’ [8] Ерошенко, ставший первым встреченным Катаками Нобуру русским, помогал осваивать наиболее доступный ему разговорный русский язык. Познакомил Катаками и Ерошенко молодой писатель-драматург Удзяку Акита, сыгравший впоследствии заметную роль в японо-советских отношениях.
Однако из других источников известно, что у японского русиста было рекомендательное письмо ректора Токийской Духовной православной семинарии Сэнума Какусабуро к филологу А.В. Позднееву [9]. Впрочем, пока нельзя исключать и того, что и Василий Яковлевич тоже подыскивал для своего тогда еще друга [10] пансион в Москве. Утверждение Итиро Такасуги, полагаем мы, может быть и сознательным публицистическим приемом, дабы теснее связать японского и русского писателей.
Поскольку основной целью научных студий Катаками Нобуру было изучение современного состояния русской литературы, он надеялся встретиться с профессором Сакулиным. Однако, известного ученого к его приезду в Москву в ноябре 1915 г. уже не было: в 1911 г. он перебрался в Петроград, протестуя против порядков в Московском Университете, откуда возвратился лишь после февральской революции 1917 г.
Известно, что Катаками посещал лекции в Народном Университете им. А.Л. Шанявского, вероятно, в одно время с Есениным. Среди московских знакомых Катаками были К.Д.Бальмонт, Андрей Белый, Ю.И. Айхенвальд и С.А. Венгеров.
Катаками вел дневники и отсылал свои заметки о России в японские газеты (‘Асахи’ и др.) [11]. В этой связи примечательно, что есть сведения и о его публикациях в тогдашней российской печати. Так, 19 февраля 1917 г. в газете ‘Утро России’ появилась статья Катаками Нобуру ‘Русская литература в Японии’ [12]. Причем статья была написана им на русском языке.
Её текстологический анализ, даже беглый, помогает установить точки пересечения русской и японской поэтики. Например: ‘первый из русских писателей, который лично коснулся новой Японии, – Бальмонт. Он совершенно неожиданно приехал к нам, как ласточка весенняя, и прибыв на недели две, уехал опять как ласточка мимолетная. Как он был прокладывающий новые пути русской современной поэзии, он прокладывал путь в Японию. Нам желательно, чтобы и другие русские писатели приехали к нам и ознакомились бы с нашей современной жизнью’ [13]. Двойное сравнение поэта с ласточкой, разнящееся определениями: ‘ласточка весенняя’ и ‘ласточка мимолётная’ несколько напоминает и японские стихотворения, где весна символ скорой юности и мимолётности времени. Но в то же время соответствует поэтической культуре всех индоевропейских народов. В последней при подобных сравнениях одно соответствие (здесь: ‘поэт - ласточка’), автоматически порождает другое (здесь: ‘весна = юность - мимолетность’).
Нельзя не отметить и не оговорить также случаи употребления повторов, параллелизма и инверсии (‘ласточка весенняя’, ‘ласточка мимолетная’) в статье Катаками – носителя японского языка, пишущего на иностранном для него русском. Они заметно выделяются, сообщают особый ритм и настроение приведенному отрывку и роднят его, по крайней мере для русских читателей, с поэтическими текстами. Мы склонны видеть в этом влияние синтаксического строя японского языка, где подобные конструкции характерны для разговорной речи. Схожие влияния, на наш взгляд, встречаются и в произведениях Ерошенко, изучившего устный японский как иностранный, даже в написанных им на эсперанто, ведь, живя в Японии, он воспринимал именно разговорную стихию языка. Возможно также влияние на его тексты языковой картины мира японских редакторов и публикаторов Ерошенко. Ср.:
Kaj cxiuj arboj dormantaj, kaj cxiuj floroj sorcxitaj ekspiris profunde, ekspiris libere; nur la saliko cxe mia fenestro daurigis dormeti, malgxoje klininte sin gxistere…
La suno printempa, cxionamanta, cxionvarmiganta helsuno karesis la arbojn, dorlotis la florojn en nia gxardeno, dirante:
“Ne timu la vintron, gxi pasis; renkontu printempon felicxan, gxi venas!”
И все деревья спящие, все цветы заколдованные вздохнули глубоко, вздохнули свободно; лишь ива у моего окна продолжала дремать, печально склонясь до земли…
Солнце весеннее, вселюбящее, всесогревающее ясносолнце ласкало деревья, баловало цветы в нашем саду, говоря:
– Не бойтесь зимы, она прошла; встречайте весну счастливую, она идет!’
(В. Ерошенко. ‘Умирание ивы’ из цикла ‘Четыре маленьких весенних зарисовки’, 1923) [14].
В этой связи становится более понятным, почему японские друзья-эсперантисты считали и называли Ерошенко, читающего или диктующего свои произведения, близкие сказовой манере, ‘поэтом’. Вероятно, так он сам определял свое творчество. Ритмо-мелодические эксперименты и искания были свойственны многим поэтам Серебряного века. Мы встречаем произведения, созданные на грани поэзии и прозы, не только у Ерошенко, но и у Есенина (‘Бобыль и Дружок’, 1915) [15].
Кроме того, публикации Катаками в русских газетах свидетельствуют, что русские современники общались с ним при личных встречах без переводчика.
Беседа Катаками с Бальмонтом оказалась знаковой. Тогда московский поэт начал всерьез задумываться над предложением японского исследователя поработать на создаваемой им кафедре русского языка и литературы Университета Васэда 16. И позднее, Катаками приглашал к преподаванию живущих в Японии русских. Среди них были Г. Магницкий, А. Ванновский, В.Н. Бубнова, проработавшая здесь 25 лет и создавшая школу японской русистики, прежде всего пушкинистики.
Эпизод с Бальмонтом свидетельствует о сознательном стремлении Катаками взращивать японских русистов под руководством не только носителя языка, приглашенного специально для этой цели, но одновременно – одного из выдающихся поэтов современной ему России, могущего преподать и объяснить мелодику, ритмику, строй поэтической русской речи.
Были ли отклики других литераторов, пока утверждать не берёмся. Можем лишь гипотетически датировать время встречи Катаками и Ивана Грузинова (участие в этой беседе других имажинистов не документировано и здесь не рассматривается). Ясно, что в 1920 г. (такова авторская датировка текста Грузинова) эта беседа не могла бы состояться, ибо тогда Катаками Нобуру уже был дома (вернувшись в марте 1918 г.) и занимался созданием отделения русского языка и литературы в своем университете: ‘In 1920, when Waseda University created a department of Russian literature, Katagami was appointed as the chief professor’.[17]
А новая поездка в Россию состоялась с июля 1924 по октябрь 1925 года: ‘в 1924 г. он был вынужден уйти из университета и во второй раз уехал в Россию, на этот раз – советскую, где и оставался до конца 1925 г., приняв участие (вместе с профессором Ясуги Садатоси) в праздновании 200-летнего юбилея Академии наук СССР в качестве гостя академии’ [18]. Остается предположить, что эта беседа состоялась во время первой поездки японского ученого в Россию, а значит примерно тогда же, что и беседа с Бальмонтом. Это подтверждается упоминанием в статье И.П. Кожевниковой того, что (до лета 1916 г.) Катаками ‘бывает на вечерах символистов, имажинистов, футуристов’[19].
Наше предположение вполне согласуется с историей русской имажинистской поэзии. Уже в 1915 г в альманахе ‘Стрелец’ появился термин ‘имажист’. Известны более поздние слова Есенина о том, что он был тогда уже применен к самому Есенину. Однако это одна из его мистификаций. В альманахе слово ‘имажист’ относилось к Эзре Паунду [20]. А через год его же использовал В.Г. Шершеневич по отношению к собственной поэзии. В то время как первый манифест группы имажинистов мы встречаем только в 1919 г. Можно осторожно предположить, что цель названной выше мистификации заключалась в следующем: Сергей Есенин и Иван Грузинов, рассказывая о международных корнях имажинизма, декларируют его органичность для мировой литературы, а себя объявляют продолжателями некоей общечеловеческой традиции.
Таким образом, отметим, что беседы с Катаками послужили одним из источников русского имажинизма и укрепили молодых поэтов в своей правоте.
А значит, отвечая на вопрос, заявленный в заглавии, ответим так: Есенин был знаком с людьми, которые дружили с японским профессором Катаками Нобуру. Рядом с Есениным были Павел Никитич Сакулин, Иван Грузинов, слушатели Университета им Шанявского. У С.А. Есенина оказываются общие знакомые с Василием Яковлевичем Ерошенко, который в те годы жил в Японии, а приехав в Москву, стал участником ‘Никитинских субботников’… Хочется вскользь отметить ряд фактов, требующих дальнейших исследований.
Показательно, что в последние годы жизни Катаками Нобуру был поглощен изучением ‘новой русской’ (советской) литературы. В 1926 г. он был среди организаторов вечера памяти А. Блока в Японии, а его ученик Курода Тацуо защитил позднее первую в Японии докторскую диссертацию ‘Процесс становления русского символизма’. Именно Катаками Нобуру первым в Японии отметил появление романа ‘Голый год’ и предлагал свои услуги переводчика во время поездки Б. Пильняка в Японию. Большую роль во время этого визита сыграл и упомянутый друг Ерошенко Удзяку Акита, который вошел в число деятелей японской культуры, в свою очередь, приглашенных в 1927 г. в СССР [21]. Здесь он вновь встречался с Ерошенко, и можно с достаточной долей уверенности предполагать, что собрания ‘Никитинских субботников’ друзья посещали вместе. Вместе с Удзяку в качестве секретаря в СССР приехал и Наруми Кандзо, проживший в СССР девять лет и оставивший уникальные воспоминания об Анне Ахматовой… Но это уже отдельные сюжеты.
Ю.В. Патлань (Киев)
С.М. Прохоров (Коломна)
http://www.eroshenko-epoko.narod.ru
eroshenko_vj@inbox.ru
[*] Сокращенный вариант данной статьи был зачитан как доклад на Международной научной конференции ‘Есенин и мировая культура’, посвященной 112-летию со дня рождения С.А. Есенина, Константиново, 28-30 сентября 2007 г.
Примечания
[1] Erosxenko V. Homarano. // La Gxemo de Unu Soleca Animo Sxanhajo 1923. P.25.
[2] Подстрочный перевод с эсперанто наш. – Ю.П., С.П.
[3] Есенин С.А. Я зажег свой костер… / Есенин С.А. Полное собрание сочинений в семи томах. М.: Наука – Голос. Т. 4 1996. С. 33.
[4] Здесь мы принимаем транслитерацию фамилии, предложенную, вероятно, самим нашим героем: именно так написана она в многочисленных дарственных надписях к нему П.Н. Сакулина на книгах и фотографии, а также в книге Ивана Грузинова. Как пояснил в личном электронном письме к нам издатель В.Я. Ерошенко Минэ Ёситака, транслитерация ‘Катаками’ отражает литературную традицию, в то время как форма ‘Катагами’ более характерна для разговорной речи.
[5] Иван Грузинов. Имажинизма основное. М. 1921. Отметим, что из электронного издания труда И. Грузинова эпизод с Катаками изъят.
См.: http://www.9151394.ru/projects/liter/bibl_11/manifest/imaginism/imaginism3.htm
[6] Кожевникова И.П. Варвара Бубнова – русский художник в Японии. М.: Наука, 1984. С. 100.
[7] Takasugi Ichiro. Momoku no shijin Eroshenko. Ichijikan bunko (Слепой поэт Ерошенко. Дневники современников). Tokyo: Shinchosha, 1956, 236 p;
[8] Постинг Н. Бублак в лист eroshenko_epoko@yahoogroups.com от 8 августа 2005 г. 11:30
[9] Кожевникова И.П. Университет Васэда и русская литература // 100 лет русской культуры в Японии. М. 1989. С. 41. Кстати, Сэнума Кавамото Какусабуро (Иван Иакимович) был не только священником, но и переводчиком ‘Анны Карениной’, состоял в переписке со Львом Толстым (см. Шифман А.И. Лев Толстой и Восток. М.: Наука, 1971).
[10] Последнее оговариваем, потому что дружба Ерошенко и Катаками вскоре, во время совместной поездки на Хоккайдо в июле 1915 г., навсегда расстроилась. Однако нужно отметить, что позднее именно в журнале Waseda bungaku (Литература [университета] Васеда), где недолгое время работал Катаками до перехода к преподаванию, в феврале и июле 1916 г. появились в числе первых произведений Ерошенко на японском языке: сказка Ame ga furu (Дождь идет, яп. пер. / запись под дикт.(?) Удзяку Акита), и статья Saikin no roshia bungaku ni arawareta josei mondai (Женский вопрос в современной русской литературе, оригинал на эсп.), представляющие их автора и как писателя, и как критика. Там же и в то же время Катаками публиковал и Бальмонта.
[11] Кожевникова. Университет Васэда… С. 43.
[12] И в том же номере было помещено стихотворение К.Д. Бальмонта ‘Япония’. Ирина Кожевникова также упоминает о переводе Катаками на японский язык ‘японского’ цикла стихотворений Бальмонта.
[13] Азадовский К.М., Дьяконова Е.М. Бальмонт и Япония. М.: Наука, 1991. С. 134.
[14] См. http://eroshenko-epoko.narod.ru/Texts/Patlan/Kvar_skizetoj.htm Пер. с эсп. Юлии Патлань. Мы воспринимаем этот цикл Ерошенко как поэтический, хотя нам известны случаи трактовки этих ‘skizetoj’ как ‘очерков’ (!). – Ю.П., С.П.
[15] Есенин С.А., Полное собр. соч. в 7 тт., М.: Наука – Голос, 1997. – Т. 5. – С. 157 – 160.
[16] Там же. С. 135.
[17] http://en.wikipedia.org/wiki/Noburu_Katagami
[18] История современной японской литературы. Пер. с яп. Р.Г. Карлиной и В.Н. Марковой. Редакция, предисловие и комментарии Н.И. Конрада. М.: Издательство иностранной литературы, 1961. – С. 362
[19] Кожевникова И.П. Университет Васэда и русская литература // 100 лет русской культуры в Японии. М. 1989. С. 41
[20] Кстати, манифесты Эзры Паунда показывают, что он и его сторонники были близки вовсе не к русским имажинистам, а скорее к акмеистам.
[21] См., напр., ст. Дани Савелли ‘Борис Пильняк как ключевая фигура советско-японских культурных отношений (1926-1937)’, http://www.eavest.ru/archive/2002/savely.html;
Ёсикадзу Накамура. Анна Ахматова в дневниках Наруми // Мера. - 1994. - N 4. - С. 72-79, http://www.akhmatova.org/articles/narumi.htm
Постоянный адрес этого материала в сети интернет –
http://ru-jp.org/yesenin.htm |
|
|
0 |
|
0 |
| Комментарий понравился? |
|
0 |
|
0 |
20.11.2008 15:32 | |
|
|
|
Постов: 5253
Дата регистрации: 24.05.2003 |
ЧТО ЗНАЧИТ ЦВЕТ ДЛЯ ЯПОНЦЕВ?
Во Владивостокском гуманитарно-коммерческом колледже, где я учусь, есть клуб изучения японской культуры. На занятиях клуба мы изучаем различные традиционные виды японского искусства: икэбану, чайную церемонию, традиционный японский театр, танцы, песни, современное искусство, кино, музыку, японские праздники. Так как все мы будущие учителя, мы изучаем различные детские игры такие, как фукувараи и карута, занимаемся изучением оригами, особое внимание уделяем изучению и проведению детских праздников.
Но бывают такие занятия, которые заставляют нас смотреть на привычные вещи совершенно по-новому. Наверняка до занятий в клубе каждый из нас не задумывался, какую роль в нашей жизни занимают цвета. А ведь через них можно изучать историю, культуру, ремесла и т.д. Я говорю о том, какое значение находят цвета в нашей жизни. У каждого человека есть свой любимый цвет или цвет, который в силу различных причин он не любит. Также есть цвета, которые могут охарактеризовать какую-либо страну и т.д. На одном из занятий мы начали изучать цвета, которым придается особое значение в различных странах. И их государственные флаги рассказали нам о многом. Изучая эту тему, мы проследили, почему голубой цвет особенно дорог для голубоглазых славян.
Японцы народ очень чувствительный, они во всем видят какой-то особенный смысл. Цвета для них также символичны. Для них - это не просто радужные краски, это определенные символы.
Любимый цвет нашего клуба "Мурасаки" - фиолетовый. Само слово "мурасаки" переводится как фиолетовый цвет, колокольчик фиолетового цвета. Когда я стала больше читать, то узнала, что он означает для японцев. Оказалось, что фиолетовые ирисы - это единственные цветы, которые можно было дарить самураю. И наша любимая писательница Мурасаки Сикибу, также отдавала предпочтение фиолетовому цвету. Сколько цветов, сколько нежнейших оттенков описывает она в своем романе "Сказание о принце Гэндзи"! Девочки нашего клуба стали обращать внимание на всевозможные оттенки и узнали, что есть акамурасаки и аомурасаки, также есть очень красивые цветы фудзи но хана - глицинии нежнейшего фиолетового цвета.
И вообще, я стала по-другому смотреть на цвета, начала много читать и узнала много интересного.
В Японии черный цвет - это цвет радости. Не зря матери надевают на свадьбу своих детей строгие черные кимоно с вытканными на них птицами или цветами. Белый - божественный цвет, символ света, чистоты и истины. Белыми одеждами умершего посвящали в новую жизнь.
Желтый цвет - цвет золота, символ солнца и божественной власти.
Сине-голубой - цвет неба и моря, символ высоты и глубины. Это - постоянство, преданность, правосудие, совершенство и мир.
Зеленый часто символизирует непрерывность и бессмертие (например, "вечнозеленый").
Магия цвета проявилась в поверье, что красный цвет спасает от злых сил, болезней, бед и несчастий, символизирует любовь. Красный цвет символизирует кровь, огонь, гнев, войну, революцию, силу и мужество. Кроме того, красный - цвет жизни. Доисторический человек кропил объект, который хотел оживить, кровью.
Всю историю Японии можно разделить на своего рода эпохи цвета. Например, XIII - XV века - страна Золота "Зипангу" (Япония). Впервые о Японии узнали от известнейшего путешественника Марко Поло. В книгах о его путешествиях говорилось, что "золото было повсюду в величайшем изобилии..." Действительно, в XII веке на северо-востоке Японии было найдено золото, и это золото очень усилило власть некоторых дворян, которые, чтобы показать свое величие, возводили красивейшие архитектурные строения, например Золотой храм Тюсонзи, который сверкает своим великолепием до сих пор. Однако то, что вся страна сверкала золотым великолепием, на деле оказалось вымыслом Марко Поло. Но именно этот вымысел побудил португальцев посетить Японию, что в последствии привело к знакомству Японии с европейской культурой.
XVI- XVIII века можно назвать эпохой буйства красного. Красный цвет всегда ценился во всем мире - это своего рода символ огня. "Мы, люди, наполняемся благоговением, когда розовое солнце появляется над горизонтом даря тепло, а значит жизнь или наоборот, касаясь линии, нагоняет страх перед неизвестностью. Мы можем контролировать огонь и использовать его для обогрева и приготовления пищи. Вот почему мы чувствуем определенное почтение перед солнцем и огнем". Так писал о красном символе Японии - Солнце - один из японских философов. Древние японцы окрашивали предметы в красный цвет для отпугивания дьявола. С развитием отношений меду Китаем и Кореей в Японию прибывали мастера, привозя с собой красильное дело и ткачество. Люди высшего общества начали одеваться в великолепные одеяния, чтобы возвыситься над другими. Двумя наиболее популярными цветами были красный и пурпурный.
До сих пор японцы везде используют красный цвет. Множество древних храмовых построек имеют красный цвет. Самыми известными из них являются главный зал замка Сюри, а из современных построек - Токийская телебашня. Одежда монахов была красного цвета, по сей день каменные и бронзовые фигуры божеств, стоящих на территории храмов, покрывают красной материей в виде одежд. В период праздников столы для торжеств в храмовых комплексах покрывали красными полотнами и коврами.
Красным цветом также окрашивали различные праздничные сувениры и обереги. Например, талисманы, призванные защищать детей, представляли собой небольших коровок, окрашенных в красный цвет.
Средством приворожения удачи служила кукла Дарума. Она представляет собой фигурку священника Бодай Дарума, который медитирует (поэтому у куклы нет рук и ног), красный цвет объясняется цветом одежды священника. Эта кукла была привезена из Китая. Белки глаз у этой куклы не раскрашены, покупая её, закрашивают один глаз и загадывают желание, а когда оно сбывается, закрашивают другой.
XVIII- XIX вв. Век синего "Индиго". Сёгуны требовали, чтобы каждый класс имел свой собственный вид одежды, часто издавались указы, запрещающие потворство роскоши. Большая часть населения ходила в сером и синем. Индиго был практически единственным доступным красителем. Техника крашения тканей передавалась из поколения в поколение исключительно по материнской линии, потому что это была одна из основных обязанностей японской женщины.
Конечно же, в столичных мастерских, прежде всего в Киото, мастера владели и другими секретами крашения привезенных из Китая и Кореи. Ткани и сделанные из них кимоно представляли произведения высочайшей ценности. Но женщины из крестьянских семей не имели ни времени, ни возможности на такие изыски. Использование индиго привлекало своей простотой, доступностью и прочностью окраски. В Японии до сих пор сохранилась эта техника крашения тканей, которые имеют оттенки от глубокой синевы цвета неба и моря, символа высоты и глубины до ярчайшей голубизны. Голубой - это цвет истины, верности, целомудрия.
Традиционно в Японии черный - цвет радости. Белый - божественный цвет, цвет траурных одежд. XX век характеризует Японию с необычной стороны - мира моды. Вклад Японии в мир моды - резкость чёрного и белого.
Париж, всемирный центр моды, был потрясен в начале 80-х годов, когда два дизайнера из Японии представляли там свои работы. Западная мода обычно с предпочтением относилась к контурам тела, в то время как японские дизайнеры, идя в разрез с обычаями, открыли нечто совершенно иное. Черпая вдохновение с модели кимоно, они избегали ярких цветов, используя взамен черный, серый и белый. Этот новаторский подход очень быстро распространился под названием "черная атака".
В глазах людей за пределами Японии конечный результат выражает стоический эстетический вкус японцев: ваби (простота и тишина), саби (уединение и отрешение), дзими (беспретенциозность).
Зеленый цвет - цвет весны, плодородия, природы, свободы, радости, надежды. С давних времен японцы преклонялись перед деревьями и обожествляли их. Некоторые верили, что деревья имеют душу, так называемую кодама, и что боги сошли с небес по огромным деревьям. Даже в наши дни имеется много синтоистских храмов, где есть столетние гигантские деревья, опоясанные соломенными поясами симэнава, которые означают, что деревья священны.
С развитием экономики и расширением государственной территории Японии большие площади лесов были вырублены, что представляло угрозу для флоры и фауны Японии. Поэтому японцы стали предпринимать попытки по сохранению и восстановлению лесов. С тех пор японцы очень бережно относятся к природе и дорожат каждым оставшимся клочком.
В наше время японцы настолько ценят леса, что стараются не только сохранить их, но и воссоздать кусочек природы в своих садах и дворах. В Японии существует целое искусство создания таких мини-садов. На небольших территориях создают небольшие зеленые островки с деревьями, озерцами и речушками полными гармонии.
Участие в деятельности клуба изучения японской культуры "Мурасаки" научило меня видеть красоту в малом, понимать, что в природе нет ничего незначительного, что важно всё. И очень важны цвета, в которые окрашен наш мир.
Виктория Жукель
студентка 4 курса
Владивостокского гуманитарно-коммерческого колледжа
ru-jp@nm.ru
Постоянный адрес этого материала в сети интернет - http://ru-jp.org/zhukel01.htm
|
|
|
0 |
|
0 |
| Комментарий понравился? |
|
0 |
|
0 |
20.11.2008 15:42 | |
|
|
|
Постов: 5253
Дата регистрации: 24.05.2003 |
|
|
0 |
|
0 |
| Комментарий понравился? |
|
0 |
|
0 |
20.11.2008 15:47 | |
|
|
|
Постов: 5253
Дата регистрации: 24.05.2003 |
Выкладываю большую работу сэнсэя - выдающегося япониста доктора филологических наук Святослава Витальевича Неверова (1924-1991), "Особенности речевой и неречевой коммуникации японцев". Эта статья, впервые появившаяся в сборнике "Национально-культурная специфика речевого поведения" (М., "Наука", 1977), потом обильно цитировалась в явном и неявном виде в специальных и популярных статьях, посвященных "одному из самых загадочных творений человечества - японскому языку".
ОСОБЕННОСТИ РЕЧЕВОЙ И НЕРЕЧЕВОЙ КОММУНИКАЦИИ ЯПОНЦЕВ
При осуществлении приемов языковой коммуникации - речевых действий, большую роль играет зависимость этих действий от ситуации их осуществления. Эта проблема подробно рассматривается в японском языкознании, в частности в направлении "языкового существования", в котором подчеркивается зависимость языкового акта от неязыкового - так называемого "полного контекста", внесловесной ситуации [94]. Этот круг вопросов давно уже освещен и в советском языкознании [95].
Следует сказать, что обусловленность приемов языковой коммуникации - речевых действий, оказывается в зависимости и от такого фактора, как специфика форм выражения, присущих членам данного национального языкового коллектива, т.е. от национально-культурных особенностей речевого поведения говорящего. Е. Д. Поливанов писал, "... что внеязыковой (экономический, культурный и материальный) быт влияет на язык не одним каким-нибудь единичным своим фактором, а целым комплексом различных факторов, в том числе и факторами сравнительно мелкого, на первый взгляд, порядка" [96].
Это особенно проявляется при сопоставлении далеких по строю языков, например японского и какого-либо индоевропейского, причем наиболее ярко - в сфере жизненного общения, в сфере повседневных речевых действий. По этому поводу польский японовед Веслав Котаньски пишет: "Деятельность поляков и японцев базируется на разных правилах, почему и их языковые действия значительно отличаются. Следовательно, при объяснении процесса кодирования в японском языке, т. е. построения языкового выражения, совершенно необходимо пояснять и поведение японцев, их подход к высказыванию и позицию по отношению к действительности" [97].
Если начать с простейших примеров и взять вопрос, содержащий отрицание типа: "Это не ваш портфель?", "Вы возражаете, если я открою окно?", то обычным ответом на русском языке будет: "Нет, не мой", "Не возражаю" и т.п. Приблизительно то же будет и в английском, немецком, французском, испанском языках. Японец же непременно ответит: "Да, не мой" и "Да, не возражаю". Об этом же пишет Котаньски: "Если на вопрос "не выпьете ли?" японец отвечает "нет", то этим он отрицает содержание вопроса, т.е. его ответ значит "конечно, выпью". Если же поляк на тот же вопрос дает аналогичный ответ nie (нет), то это - ответ, который связан не с содержанием вопроса, а с его собственными действиями, и смысл его - конечно, не буду пить". Таким образом, понимание функции слова "нет" одинаково, отлична позиция по отношению к нему этих двух людей, что и дает ему разное содержание" [98]. Подобное же наблюдение, сделанное во время работы в Японии, мы находим у В. Овчинникова:
"Казалось бы знакомство с любым языком начинается со слов "да" и "нет", как самых простых и ходовых. Оказывается, однако, освоить слова "да" и "нет" в японском языке отнюдь не такое легкое дело. Слово да каверзно тем, что вовсе не всегда означает "да"... Еще больше сложностей таит в себе слово "нет"... Вы возвращаетесь домой и спрашиваете переводчика:
- Мне никто не звонил?
- Да, - отвечает он.
- Кто же?
- Никто" [99].
Можно предположить, что японский язык отличается большей логической строгостью, чем другие языки, но, как будет видно из дальнейшего изложения, проследить это трудно. Дело здесь в другом - в особом отношении японца к собеседнику. Для японского языка характерно особое построение высказывания, где центром является собеседник. Таким образом, все подчинено задаче максимального соответствия ответа вопросу собеседника, задаче оказания максимального внимания, проявления учтивости к собеседнику, создания у него хорошего расположения духа [100].
Отсюда необыкновенное богатство и разнообразие гонорифических форм в японском языке, которые располагают и большим арсеналом грамматических средств, и богатейшей специальной лексикой. Вся эта система достаточно сложна, и ошибки в ее использовании отмечаются не только в речи недостаточно образованных японцев, но даже в речи дикторов радио и телевидения. Тем более понятно, какие трудности она представляет для иностранцев, изучающих японский язык. В японском языке существует необычайно богатая развитая система личных местоимений, около 50 форм обращений в почтительно-официальном, высоком, нейтральном, сниженном, дружески-вежливом, скромном, фамильярном стиле; около 50 форм приветствий, более 40 форм выражения прощания, добрый десяток форм выражения благодарности, более 20 форм извинений [101]. Существует специальная лексика.
О собеседнике говорится: Ваше почтенное имя (соммэй); Ваше благоухающее имя (гохомэй); Ваше драгоценное письмо (гёкуон); Ваша достопочтенная супруга (рэйфудзин).
О себе же говорится: Моя неумелая работа (сэссаку), Моя глупая сестра (гумай), Мое жалкое жилище (сэттаку). Естественно, что нахождение соответствий всему этому в других языках, а главное, знание ситуации применения - дело чрезвычайно трудное.
Японская грамматика позволяет строить высказывание буквально, глядя на выражение лица собеседника, следя за его реакцией, ибо положительный или отрицательный смысл, модальность всего высказывания сообщается ему заключительным словом, каковым в японском языке, за редкими исключениями, всегда служит сказуемое главного предложения. Причем японский лингвист Хорикава Наоёси справедливо указывает: "Мы говорим так не потому, что такова грамматика японского языка, но грамматика такова потому, что так говорили наши предки" [102].
Японцы широко используют эти возможности языка. Известен пример из истории, когда 8-й сёгун "верховный военачальник" из дома Токугава - Иосимунэ, осудив в пространном высказывании на военном совете действия правителя провинции Идзу, сумел в последний момент изменить смысл всего высказывания на прямо противоположный - одобрительный, так как уловил по лицам других военачальников, что это осуждение не будет им приятно, а следовательно, осложнит общую обстановку. Для этого ему потребовалось чуть изменить форму только одного последнего слова - предиката, заключающего все высказывание: "ару май" (не является) на аро (является) [103].
С особым отношением к собеседнику связано и стремление избегать в речи указания на прямую связь или зависимость двух явлений, устанавливать логическое взаимоотношение их, ибо неизвестно, как на это смотрит собеседник. Известный японский лингвист Киндаити Харухико указывает: "Опоздавший на работу никогда не скажет "я опоздал, потому что электричка попала в аварию (дэнся-га косё-симасита кара тикоку-симасита)". Слишком прямолинейно для японца здесь вся вина возлагается на транспорт и снимается личная ответственность. Он всегда будет стремиться затушевать прямую зависимость опоздания от аварии и чаще всего скажет буквально так: "Электричка, потерпев аварию, я опоздал (дэнся-га косё-ситэ тикоку-симасита)" [104], представив оба явления как параллельные и почти независимые и тем самым признавая и свою вину. Деепричастные обороты как от переходных, так и непереходных глаголов при разных субъектах действия характерны и частотны в японском языке. Целый ряд таких выражений, выстраиваясь в цепочку, крайне затрудняет понимание японского текста для нас, привыкших к иным типам связи в родном языке.
Речь, изобилующая союзами, связками, формами указания взаимозависимости отдельных частей высказывания, считается в японском языке признаком неразвитой речи. Японцы в идеале стремятся к опущению всех этих связующих звеньев, превращая свою речь в полунамек, где связь намечена лишь легким штрихом или всецело подразумевается [105]. Японская речь в этом отношении сродни японскому искусству, которое "взяло на себя задачу быть красноречивым на языке недомолвок" [106]. Можно сказать, что для японского языка характерна нечеткость, неаналитический, интуитивный характер выражения мысли. "Я считаю, что говорить обо всем расплывчато и есть способ выражения, присущий японцам. В нас заложена привычка необычайно опасаться ясных форм выражения", - указывает известный японский языковед Ивабути Эцутаро [107].
Лингвист Хага Ясуси отмечает большую частотность в речи японцев таких выражений, как: "соно ути" (как-нибудь, тем временем), "тэкитони" (подходящим образом), "тасё" (сколько-то), "икубун" (как-то), "тётто" (чуть) и т.д. Обычными в их речи являются и такие выражения, как: "нан то наку" (как-то необъяснимо), "бэцуни до то йу кото-мо най кэдо" (ведь это не то, о чем можно было бы сказать что-то особое). Привычными понятиями японцев являются трудно переводимые "мэбунрё" (что-то типа русского "на глазок") или "мунадзанъё", букв. "расчет в груди" (т. е. интуитивное представление о чем-то) [108].
Известный японский писатель Танидзаки Дзюнъитиро замечает: "...многоречивость не в характере нашего народа". - "Японец отдает предпочтение скорее невербальной коммуникации, чем вербальной", - говорит Хага Ясуси [109]. Действительно, для японца характерно большое внимание к так называемым "омовасэбури" - значениям, возникающим при высказывании за пределами самого высказывания, нюансам, коннотативным значениям [110].
Иногда это может серьезно осложнить понимание высказывания на японском языке. Летом 1945 г. японское правительство, возглавлявшееся тогда премьером К. Судзуки, заявило в печати о позиции Японии по отношению к Потсдамской декларации, использовав глагол "мокусацу-суру", записываемый двумя иероглифами "молчание" и "убийство". Перевести его на европейские языки, действительно, трудно, но в контексте заявления Японии при существовавшей ситуации этот глагол, видимо, был ближе всего к смыслу русского выражения "хранить гробовое молчание". В официальных же кругах союзников этот глагол получил перевод ignore (игнорировать) или даже "отвергать". Естественно, что этот смысл имел иной оттенок, весьма существенный в тот ответственный момент. Некоторые японские источники считают, что если бы этот глагол был тогда понят и переведен ближе к истинному смыслу, который вкладывала в него Япония, допустим: give it the silent treatment (обойти молчанием), то, может быть, не было бы трагедии Хиросимы и Нагасаки. Конечно, это сомнительно, но склонность к неясным, причем к неясным, с точки зрения европейца, формулировкам, склонность к недоговариванию и опоре на возникающий контекст неоднократно осложняла взаимопонимание японцев с союзниками в дальнейшем, как свидетельствует известный в Японии знаток английского языка Нисияма Сэн [111].
Учитывая сказанное, можно понять и обилие некатегорических форм высказывания в японском языке, которое также объясняется стремлением не навязать своего мнения собеседнику, дав ему возможность почувствовать подтекст высказывания и сделать свои выводы.
Выражая свое мнение, японец часто прибегает к таким формам: "не будет ли это так, что..." (дэ ва най дэсё); "хотя сам я думаю, не обстоит ли дело так, что..." (дзя най ка то омоимас кэдо); "у меня такое впечатление, как-будто можно сказать, что..." (то иэсона ки-га симас); "мне представляется, нет ли такого положения, когда нельзя не сказать, что..." (...то иэнаку мо най н дзя най ка то йу); "мне-то кажется, не так ли обстоит дело, что не исключена возможность воспринять это так, однако..." (...то укэто-рарэканэнай дзя най ка то омоэру н дэс га). Как видно, преобладают конструкции с несколькими отрицаниями. Эта тенденция отражена и в грамматических категориях японского языка. Можно указать, например, на существование в японском языке так называемых некатегорических наклонений, причем в двух формах: позитивной и негативной [112]. Выделяемое некоторыми японоведами "наклонение долженствования" передается двойным отрицанием - конструкцией "накэрэба наранай" (нельзя не...). Для японца сказать "согласен" кажется слишком простым и прямолинейным, и он говорит, используя четыре отрицания подряд: "нет того, чтобы не было, что я не не согласен" (фусансэй дэ най то йу кото дэ мо наку ва най). А японским поэтам доставляет особое удовольствие заставить читателя почувствовать отрицательный смысл при двух отрицаниях. Причем непостижимым для европейца образом японским ценителям поэзии этот смысл становится понятен. Постичь же его на основе логического и грамматического анализа невозможно, ибо по правилам японского языка мы непременно получим утвердительное значение [113].
Японский этнограф и языковед Оно Хироси говорит, что для японца невыносимо позорно сознание собственного бессилия. Он указывает на этимологическую связь слова "печальный, тяжелый" (канасий) со словом "невозможный" (канэру). Поэтому слезы, которые и есть признак крайности, бессилия что-то изменить, не должны быть кому-то видны. Внешне себя можно проявить только улыбкой. Известен рассказ Акутагава Рюносукэ "Платок", где описана сцена беседы матери только что умершего ребенка с его учителем. Она улыбается, хотя под столом ее руки судорожно комкают платок и все существо ее источает слезы. Еще труднее европейцу понять ситуацию, когда девушка-прислуга с улыбкой сообщает хозяину о его любимой дорогой вазе, которую она только что разбила. "В действительности, - указывает проф. Сэра Масатоси, - в душе девушки идет сложный диалог. Здесь и сознание собственной вины, и невозвратимость потери, безграничная горесть от бессилия что-то изменить, которую она, однако, не может показать хозяину, боясь навязать ему свои переживания. ...Впрочем, быть может именно в этом случае японцы ближе к общечеловеческим ценностям, о которых писал Карл Маркс в работе "К критике гегелевской философии права", указывая, что "боги Греции в "Скованном Прометее" Эсхила трагически ранены, а в "Разговоре богов" Лукиана они умирают еще раз, но уже на уровне комедии, подвергнутые осмеянию. Человечество должно с улыбкой расставаться со своим прошлым" [114].
С особым отношением к собеседнику у японца сочетается и особое отношение к окружающей природе. Эту характерную черту японцев - "чувство единства с природой" отметил Р. Тагор. Японский философ Фукуда Садаёси вспоминает о годах учения в Германии, когда он с друзьями- немцами впервые выехал на лоно природы в горы. Пораженный тишиной гор, голубизной и ясностью неба, он лег на землю и молчал - ему хотелось слиться со всей этой красотой. А друзья немцы не могли понять этого настроения и спрашивали - если тебе хорошо, почему ты не танцуешь, как мы? Слияние с природой, созерцание природы в ее бесконечном изменении, умение находить согласие с окружающей средой - девиз японцев и в искусстве и в жизни. Это отражено и в речи. Наиболее известные и пользующиеся популярностью словари в Японии называются "Море слов" (Гэнкай), "Великое море слов" (Дайгэнкай), "Лес слов" (Дзирин), "Сад слов" (Дзиэн) и т.д. Комнаты в традиционных японских гостиницах различаются не по номерам, а по названиям: "Цветок сливы", "Журавль", "Хризантема" и т. д. Экспрессы называются "Утренний ветер" (Асакадзэ), "Сакура", "Эхо" (Кодама), "Млечный путь" (Гинга), "Ветер в соснах" (Мацукадзэ) и т.д. Необычайно развита в японском языке ономатопея - звуковые образы, подслушанные у природы: "сара-сара" (шуршание травы), "го-го" (грохотанье грома), "гю-гю" (теснина реки, трудное положение), "бю-бю" (вой ветра), "бара-бара" (что-то рассыпающееся, опадающее), "поро-поро" (нечто падающее градом, слезы и т. д.), "фува-фува" (нечто легкое, пышное, как морская пена). Японцы необыкновенно часто реагируют на ситуацию этими лаконичными образами и в быту, и в политическом и научном тексте, что представляет серьезную трудность для непривычных к такому способу выражения европейцев.
Примером может служить утвердившееся в быту и литературе название атомной бомбы "пика-дон" от звуковых образов "пика-пика" (блеск, сверкание) и "дон-дон" (гром, грохот) или "итай-итай-бё" - буквально "болезнь ой-ой больно" - хроническое отравление кадмием в результате загрязнения сточных вод отходами производства.
Приведем еще некоторые примеры в текстах: "данган ататтэ дзюмэй идзё мо бата-бата таорэта" (более десяти человек были сметены попаданием снаряда - газетное сообщение); "мэ-га тика-тика - суру хито я итами-о кандзиру хито-ва сэнган-о суру кото" (при ощущении зуда или боли в глазах промыть глаза - из инструкции по борьбе с фотохимическим смогом); "амари мати-матина моно дэ ва сэккаку-но мори-га дзацудзэн то сита моно-ни наримас" (слишком пестрый подбор пород создает беспорядочность посадок - из инструкции по проведению лесонасаждений); "тайфу дзюни-го норо-норо то сусундэ иру ё дэс" (тайфун № 12, по-видимому, движется крайне медленно - сводка погоды по радио); "корэ саэ арэба инэкари мо кусакари мо суй-суй" (при наличии этой машины скашивание и риса, и травы осуществляется с легкостью - из технического описания сенокосилки); "ияна масацу ото-га наку патин-патин то иу кэйкайна цудзуриото" (не дает неприятного скрипа, а сшивает с приятным щелкающим звуком - описание скоросшивателя).
Есть некоторые факты, которые говорят не только об особом отношении японцев к природе, но позволяют сделать предположение и о специфическом, отличном от нашего отношении к пространству. Термин техники "распорка" по-японски "кирибари" - буквально "отсекающая балка". Хотя фактически мы сталкиваемся с действием одних и тех же физических сил, то, что в нашем сознании "упирается", "распирает", в сознании японца "отсекает". Японские спортсмены прыгают не в длину, а в "ширину". Спортивный термин "прыжки в длину" по-японски буквально означает "прыжки в ширину" (хабатоби). Хотя в японском языке есть и понятия и соответствующие слова "длина" и "ширина", употребление которых в других случаях аналогично употреблению в русском языке, здесь используется именно понятие "ширина". Ссылаясь на недостаток листажа, японский автор пишет буквально так: "По условиям ширины бумаги (сифукуно цуго-дзё) мы не можем остановиться на этом подробнее".
Возможно, с этим связано и необычное для нас использование грамматических форм. Увидев приближающийся трамвай, японец скажет не так, как мы - "трамвай идет", а употребит форму прошедшего времени совершенного вида глагола "приходить": дэнся-га кита. Для него трамвай уже "пришел" - то расстояние, которое ему осталось пройти до остановки, уже во внимание не принимается. С другой стороны, там, где мы употребим глагольную форму совершенного вида "Он уехал в Токио", японец употребит форму так называемого длительного вида глагола "ехать": карэ-ва токё-ни иттэ иру - для него это длящееся состояние. Мы говорим "Первая основа глагола, присоединяя суффикс такой-то, передает значение отрицания". Для японца этот процесс идет в обратном направлении. Он говорит: "Суффикс такой-то, принимая на себя первую основу глагола, передает отрицание": "Доси-но мидзэнкэй-о укэтэ хитэй-суру". Мы, ориентируясь по странам света, говорим "комната, обращенная на юг". Японец же говорит буквально "комната, принимающая в себя юг" (минами-о укэта хэя).
Строгая дерево рубанком, японец направляет его на себя; пила в Японии затачивается так, что основное усилие создается при движении на себя [115].
Описанные особенности речевого поведения японцев и отличающееся от нашего представление, например, о направлении и течении действия проявляются и в использовании японцами невербальных средств коммуникации, в частности, в языке жестов и в языке повседневного поведения.
Поскольку среди жестов вообще существуют и экспрессивные, и описательные или "потенциально-естественные" (по Е. Д. Поливанову) жесты, имеющие претензию на общепонимаемость, нередко создается иллюзия и заблуждение, что привычные жесты родного языка должны быть понятны, например, и японцу. И вот, если в ответ на гостеприимство японца мы захотим, сделав определенный жест у горла, показать, что мы уже совершенно сыты, это произведет на него крайне тягостное впечатление, так как такой жест у японцев может означать только обезглавливание или же увольнение с работы.
Если американец, соединив указательный и большой палец в виде кружка, пожелает показать, что все в порядке, имитируя выражение "ok", то это может быть в Японии понято, как желание получить деньги, ибо показанный так кружок для японца - монета, деньги. Если мы захотим выразить, что нам не нужно чего-то много, а только "вот столечко", показав при этом мизинец, это тоже будет истолковано японцем неправильно, даже, если при этом разговор идет на хорошем японском языке, так как поднятый мизинец в японской системе жестов означает "женщину".
Значительные трудности возникают во время приветствий. Японцы при приветствии не пожимают друг другу руки, не целуют друг друга в щеку, не совершают никаких других подобных действий, так как это считается негигиеничным, возможно, из-за жаркого и влажного японского климата, как думают некоторые японские авторы [116]. И. Эренбург записал в своих мемуарах: "Почему европейцев изумляют нравы Азии? Европейцы, здороваясь, протягивают руку, и китаец, японец или индиец вынуждены пожать конечность чужого человека. Если бы приезжий совал парижанам или москвичам босую ногу, вряд ли это вызвало бы восторг" [117]. Справедливое замечание. Тем не менее некоторые японцы, познакомившись с европейским этикетом, иногда прибегают к рукопожатию, иногда же нет. И вы всегда в затруднении - протянуть ему руку или последовать японскому обычаю. Поскольку в языке повседневного поведения информация передается именно нарушением обычного поведения, тем труднее и нам, и японцу понять, почему не состоялось рукопожатие - или в силу уважения к обычаям страны собеседника, или это информация о проявлении неуважения.
Поэтому интересно и важно знать хотя бы минимум о жестах и языке повседневного поведения, о том, чего желательно не допускать в общении с японцем, особенно, если учесть значительное расхождение наших культур. Об этой непонятности и загадочности для нас японской культуры общения с большой поэтической интуицией сказал Роберт Рождественский в стихотворении "Иероглифы" о своем первом знакомстве с Японией:
Я в японский быт врастаю,
Интересный крест несу.
В иероглифах плутаю,
Как в загадочном лесу.
Иероглифы приветствий, поворотов головы.
Иероглифы созвездий.
И безмолвья.
И молвы.
И луна - как иероглиф... [118]
Для столкнувшегося первый раз с Японией представителя другой культуры - все в ней загадка, иероглиф. И даже привычные светила выглядят необычно.
Действительно, японская культура своеобразна, и очень важно избежать "культурного шока" при столкновении с ней, удержаться от предвзятого отношения к некоторым ее проявлениям, чем часто грешат европейцы.
В частности, говоря о присущей японцам черте подражания и заимствования, нужно сказать, что японцам хорошо известно об отрицательном отношении европейцев к их склонности к подражанию. Но японцы воспринимают это спокойно и не считают это своим недостатком. Чтобы правильно оценить эту черту японцев, нужно учесть историю развития японской культуры, с самого начала испытавшей сильнейшее влияние китайской материальной и духовной культуры, индийского буддизма, а в последнее столетие - влияние Европы и Америки. Подражание идет от Китая, где, например, в искусстве оно очень ценилось. Все японское фарфоровое производство, искусство вообще и наука первоначально ставили своей целью лишь достижение уровня лучших китайских образцов. Но для этого нужно было развить и свои способности, подняться до уровня лучших произведений, причем японцы действовали по принципу "гарю-тэнсэй", согласно которому, рисуя картину - огромного дракона, самое главное поставить в ней окончательный штрих - точку, его зрачок. Тогда только вся картина оживет и дракон станет страшным. Японцы довели это искусство последнего, своего штриха до совершенства, что характерно для них и по сей день. Это приучило их к вдумчивому, углубленному отношению ко всему, с чем они знакомятся, но подобного же внимания они ожидают и к себе. Понять это - значит избежать многих недоразумений в понимании японского языка невербальной коммуникации.
Японцы любят сравнения. Лучший комплимент, который вы можете от них услышать, это то, что вы на кого-то похожи. Причем иногда эта фигура не совсем приятная; единственное достоинство ее - известность любого свойства. Зачастую приходится недоумевать, в каком же отношении тебя сравнили с таким-то и как отнестись к этому сомнительному, с нашей точки зрения, комплименту. "Общественное сознание японца, - пишет японский лингвист Тада Мититаро, - испытывает беспокойство, если какой-то член коллектива совершенно оригинален и ни на кого не похож. Его скорее стремятся кому-то уподобить, и тогда наступает душевное равновесие" [119].
В японском языке есть выражение "тэйсисэй", которое часто используется и в разговоре, и в периодической печати в применении к политике, экономике и т. д. Оно означает "склоненная, смиренная поза". Это выражение характеризует еще одну черту японской культуры, оказавшую большое влияние и на язык повседневного поведения. Изолированное положение Японии и более чем тысячелетнее господство феодальных отношений, пережитки которых сохраняются и по сей день, обычай сидеть на полу выработали у японцев привычку к склоненной позе. Поэтому для японца странно, здороваясь, вставать со стула, как это принято в Европе. Сидя, он ниже стоящего человека, и следовательно, находится в более почтительной позе. Все немногочисленные предметы убранства, на которых можно остановить глаз в японском доме цветы "икэбана", какой-то предмет искусства в стенной нише, картина или каллиграфически исполненное иероглифами изречение, висящее на стене, находятся на уровне глаз сидящего на полу человека. С этим же связана еще одна не очень эстетичная, с точки зрения европейца, поза японцев - приседание на корточки. В Японии можно, например, на перроне вокзала увидеть представителей старшего поколения, присевших на корточки в ожидании поезда. Это поза расслабления, раздумья, приготовления к чему-то. Она естественна и удобна для японца, и вместе с тем она как пружина перед тем, как сжаться и начать активно действовать. Аида Юдзи указывает, что любой японец - пожилой и молодой, мужчина или женщина, защищая, например, ребенка от какой-то опасности, инстинктивно присядут на корточки, прикрыв собою ребенка и обратившись спиной к источнику опасности [120].
Однако подобные необычные для нашей культуры явления, хотя и вызывают удивление, но именно в силу своей оригинальности быстро запоминаются и не вызывают недоразумений. Сложнее обстоит дело с фактами невербальной коммуникации, которые есть и в японской, и в нашей родной культурах, но либо используются в разных контекстах, либо в ином значении и с другой мотивировкой.
Японец избегает смотреть прямо в глаза собеседнику. Это тоже считается наследием феодализма, когда строго взирать на своих подчиненных могли только сильные мира сего, а те должны были предстать перед властелином с потупленным взором. Прямо смотрели в глаза друг другу только враги в смертельном бою. Добрым же знакомым, собравшимся для беседы, сверлить друг друга глазами и по сей день считается неприличным. Упоминавшийся уже японский лингвист Тада полагает, что японское искусство "икэбана" определенным образом помогает японцам в коммуникации. И хозяин, и гость получают возможность непринужденно беседовать, любуясь красивым букетом, а не глядеть друг на друга. Тада называет это "смягчающим типом коммуникации" [121].
Когда же теперь деловой человек, европеец или американец, в серьезной беседе встречает потупленный или старательно отводимый в сторону взгляд японца, он немедленно начинает подозревать последнего в неискренности или минимум в невнимании к себе. Брови и глаза американца, например, при беседе находятся в движении, давая собеседнику дополнительную информацию о его настроении, впечатлениях от беседы и т. д. Лицо же японца остается бесстрастным - это и есть проявление вежливости в его понимании. Американец же начинает раздражаться, полагая, что его никак не понимают.
Японцы не привыкли выражать внешне свои чувства, переживания. Но это отнюдь не означает, что сами эти чувства бедны. Наоборот, как пишет Тада, японца в процессе коммуникации обуревает целая гамма сложнейших чувств - здесь и внимательное отношение к тому, что он слышит, и желание быть понятым, боязнь оскорбить собеседника резко выраженным суждением, боязнь перебить его, стремление выразить свое сочувствие и т. д. Понимая, что передать все это жестом или выражением лица невозможно, что даже сама попытка этого может нарушить тот невидимый мост интуитивного взаимопонимания, который создается, если оба собеседника воспитаны одной культурой, японец заранее отказывается от таких попыток и придает своему лицу выражение вежливого внимания с загадочной полуулыбкой Джоконды. Это выражение включает все, как маска театра "Но", универсальная для всех ситуаций. Эта же улыбка служит японцу и для сдерживания своих чувств, для самообладания [122].
Как отмечает Тада, исследовавший язык повседневного поведения во Франции и в тех странах, где смешались разные культуры, как в США или Швейцарии, люди в процессе коммуникации привыкли прибегать к логике выражения, и языку повседневного поведения отведено там мало места. В стране же, где представлена единая культура, например во Франции, этот язык играет большую роль. Впитавшие с детства элементы этой культуры люди бессознательно посылают и принимают массу сигналов невербальных средств коммуникации и понимают друг друга с полуслова. Культура Японии, развивавшаяся долгое время в полной изоляции, в этом отношении особенно монолитна. Но то, к чему японцы привыкли как к само собою разумеющемуся и что объединяет при коммуникации японца с японцем, начинает разъединять, как только место одного собеседника займет иностранец. Американец, например, привык улыбаться широко, чтобы от глаз шли лучики-морщинки. Только тогда улыбка воспринимается доброжелательно. А застывшая улыбка японца кажется ему неестественной, неуместной, приклеенной. Отсюда обвинение японцев в скрытности и коварстве и печальная слава неискренней "японской улыбки".
Японец боится помешать собеседнику выражением своих чувств. Поэтому он улыбается, даже переживая горе. Японец не хочет проявить невежливость категоричностью своих суждений, а европеец сердится, что от японца никогда не услышишь "да" или тем более "нет", а всегда только неясный, расплывчатый ответ. Это впечатление усугубляется привычкой японца проявлять уважение к собеседнику тем, что он постоянно в разговоре кивает головой, часто и при разговоре по телефону. Это глубоко укоренившаяся привычка. В японской литературе указывается, что сейчас режиссеры японского телевидения прежде всего начинают работу с неопытными участниками передач с запрещения кивать в разговоре головой, так как при большом количестве участников это выглядит на экране телевизора очень смешно. Американцу или европейцу этот жест сигнализирует о том, что собеседник согласен с ним. Когда же в конечном счете выясняется, что это далеко не так, опять следуют сетования: что за непонятные и не заслуживающие доверия люди - японцы. Японец же, который в течение всего разговора старался своим жестом показать только то, что он внимательно слушает, также не понимает, почему сердится собеседник. В деловом общении это создает серьезные помехи.
Профессор Гавайского университета X.М. Тэйлор пишет, что низкие поклоны японцев во время приветствия производят крайне неприятное впечатление на американца, как проявление раболепия или желания чего-то выпросить. Американцы считают, что уважающий себя человек не должен так кланяться. Отрицательно воспринимается и поза напряженного внимания (единственно вежливая с точки зрения японца) независимо от того, беседует ли он сидя или стоя. Для американца отсутствие непринужденности в беседе - свидетельство неискренности, стремления обмануть его.
Японец считает своим долгом принять подарок только двумя руками, почтительно при этом склонившись. Для американца - пишет Тэйлор - это проявление жадности [123].
Ряд недоразумений возникает за столом. Японцы ставят перед каждым гостем целый набор блюд на маленьких тарелочках и из боязни показаться слишком настойчивыми ничего не предлагают, полагая, что гость сам съест то, что ему понравится. Европейцу же или американцу кажется, что к нему проявляют мало внимания. Если стол сервирован по-японски, и вы хотите, чтобы вам наполнили бокал, его непременно нужно взять в руки. Бокал, стоящий на столе, наполняется только на поминальном обеде в приборе, поставленном на месте, символически отведенном для покойника. Поэтому хозяин, взяв сосуд с вином, ждет, пока гость возьмет в руки бокал, а если этого не последовало, бокал не наполняется - значит вы больше не хотите пить. Вы же недоумеваете, почему японцы только делают вид, что хотят наполнить ваш бокал и не осуществляют этого.
Известно, что для разных культур характерны разные расстояния, которые удерживаются между собеседниками во время разговора. В Японии дело осложняется тем, что такое расстояние не является величиной постоянной, а все время изменяется в зависимости от степени знакомства, расположения, служебного положения, возраста, пола, степени уважения и общего контекста общения. Кстати, известная широко развитая сложная система средств выражения вежливости в японском языке и служит для японцев своеобразным регулятором этого расстояния. Это тоже определенное расстояние морального плана. Применение собеседником тех или иных категорий вежливости немедленно сигнализирует японцу о том, какое расстояние физически будет в этом случае оптимальным. Однако собеседнику не японцу, даже и знающему японский язык, это положение, как правило, остается неизвестным.
Перечисленные моменты не только осложняют общение с японцем для нас, по и японец, столкнувшись с иностранцами и терпеливо выполняя самым учтивым образом все, к чему он приучен родной культурой, бывает обескуражен, постоянно встречая реакцию, противоположную той, которую он ожидает. Нередко терпению его приходит конец, и тогда следует бурный взрыв негодования.
О японском жесте можно сказать следующее. Японцы жестикулируют мало - значительно меньше, чем другие народы мира. Это тоже проявление присущей им сдержанности чувств. Жест выражен скупо и иногда принимает необычные для нас формы. Так, Тада Мититаро считает, что известное японское искусство "икэбана" есть застывший жест. Искусство "икэбана" в основном привилегия женщины. Тада полагает, что японской женщине в силу вообще присущей японцам сдержанности очень трудно, просто невозможно выразить свои чувства, например любовь к мужу, непосредственно словами. И она прибегает к этой поэме из цветов. Так она раскрывает себя полнее. Информация, заключенная в букете "икэбана", достигает сердца каждого японца. "Это социально признанный в Японии способ самовыражения", - заключает Тада [125].
Богато представлен жест в японском классическом танце - танце народа-земледельца, танце медленном, обращенном к земле, лишенном воздушных пируэтов, быстрых вращений, устремленных ввысь. Музыка его несложна. Здесь основную смысловую нагрузку несут поза и ест. Жестом и веером выражается вся гамма чувств: обращение к партнеру, окружающая природа, настроение, переживания. Особенно подробно представлено в жесте море - разные виды волн и их движение. В японском классическом танце насчитывается более 200 жестов. Однако танец отражает язык XVII в., когда он сложился, и, хотя язык его понятен японцам, в жизни сохранились лишь немногие жесты танца. К числу их относится привычка японских женщин прикрывать ладонью рот, когда они смеются. Жест этот сохраняется очень стойко независимо от возраста, социального положения, уровня культуры и образования. Японские авторы затрудняются объяснить его - известно только, что для женщины считается неприличным открыто показывать зубы. Возможно поэтому в древности японки чернили свои зубы. В современной жизни жест применяется и в особых случаях: как тайный язык гейш, маклерами на фондовой бирже и т.п.
Таковы некоторые черты проявления самобытной японской культуры в речевой и невербальной коммуникации современных японцев.
Литература
94. Токиэда Мотоки. Отличительные черты современного языка, "Современная устная и письменная речь", т. 1. Токио, 1962, стр. 21; Нисио Минору. Исследование языкового существования, стр. 3.
95. См., например, Л. В. Щерба. Очередные проблемы языковедения. "Избранные работы по языкознанию и фонетике", т. 1. Л., 1958; Е. Д. Поливанов. О фонетических признаках социально-групповых диалектов и, в частности, русского стандартного языка. "Статьи по общему языкознанию". М., 1968, стр. 211-224; В. Н. Волошинов. Марксизм и философия языка. Л., 1930, стр. 84-101.
96. Е.Д. Поливанов. Указ. соч., стр. 222.
97. В. Котаньски. Японский язык с позиции иностранца, "Гэнго-сэйкацу", 1969, № 11 (218), стр. 64.
98. Там же, стр. 63.
99. В. Овчинников. Ветка сакуры, "Новый мир", 1970, # 2, стр. 90.
100. Ср.: Хорикава Наоёси. Логика японца в устной речи. "Характер японца", т. 2. Токио, 1971, стр. 125-139.
101. См.: Камогава Кадзуко. Сопоставительный анализ русского и японского речевого этикета. Дипломная работа, УДН им. П. Лумумбы. М., 1972.
102. Хорикава Наоёси. Указ. соч., стр. 130.
103. Киндаити Харухико. Психология и физиология японского языка. Токио, 1962, стр. 15.
104. Киндаити Харухико. Выражение мысли в японском языке, Токио, 1957, стр. 15.
105. Хорикава Наоёси. Указ. соч., стр. 134.
106. В. Овчинников. Указ. соч., стр. 42.
107. Ивабути Эцутаро. Говорение и слушание. Токио, 1962, стр. 96.
108. Хага Ясуси. Язык и национальный характер. "Характер японца", т. 2, стр. 149. 109. Там же, стр. 151.
110. Ср. описание известных понятий "саби", "ваби", "сибуй" и "югэн" (прелесть недосказанности) у В. Овчинникова (указ. соч., стр. 38-44).
111. Нисияма Сэн. Искусство перевода. Токио, 1970, стр. 49-23.
112. См.: Н. А. Сыромятников. Система наклонений новояпонского языка. "Вопросы японского языка". М., 1971, стр. 21-24.
113. Хорикава Наоёси. Указ. соч., стр. 135.
114. Сара Масатоси. Выражение чувств у японцев. "Характер японца", т. 2, стр. 44-49.
114. Сара Масатоси. Выражение чувств у японцев. "Характер японца", т. 2, стр. 44-49.
115. Аида Юдзи. Структура мышления японца. Токио, 1971, стр. 18.
116. Дискуссия "Язык повседневного поведения в Японии и других странах". "Гэнго-сэйкацу", 1973, # 3 (258), стр. 8.
117. И. Эренбург. Люди, годы, жизнь. Собрание сочинений, т. 9. М., 1969.
118. Роберт Рождественский. Линия. М., 1973, стр. 58.
119. Тада Мититаро. Японская культура в языке повседневного поведения. Токио, 1972, стр. 5.
120. Аида Юдзи. Указ. соч., стр. 9.
121. Тада Мититаро. Указ. соч., стр. 72.
122. Тада Мититаро. Указ. соч., стр. 82-84, 184.
123. X. М. Тэйлор. Ошибочно понимаемая невербальная коммуникация японцев. "Гэнго-сэйкацу", 1974, # 2 (269), стр. 67.
124. X. М. Тэйлор. Указ. соч., стр. 68.
125. Тада Мититаро. Указ, соч., стр. 99.
|
|
|
0 |
|
0 |
| Комментарий понравился? |
|
0 |
|
0 |
20.11.2008 15:52 | |
|
|
|
Постов: 5253
Дата регистрации: 24.05.2003 |
еще из Неверова...
И ОДНА ФРАЗА ПОМОЖЕТ ПОНЯТЬ ДРУГ ДРУГА...
"С чего начать",- задумался я, дав согласие вести раздел Японии в рубрике "Перед зарубежной поездкой". Япония и японцы сейчас, как говорится, на слуху. И это понятно. Достижения Японии в послевоенный период в экономике, социальной жизни и на международной арене, высококачественная продукция японской промышленности, завоевавшая рынки мира, в еще большей степени, чем прежде, способствовали популярности Японии и стремлению расширить свои познания о ней как в нашей стране, так и во всем мире.
Возрос поток наших соотечественников, направляющихся в Японию на основе деловых и торговых связей, культурного и научного обмена, в качестве туристов. С большим интересом они знакомятся с искусством приезжающих к нам японских художественных коллективов - театра Кабуки, театра кукол, фольклорных ансамблей, с выставками японского искусства. Вниманием москвичей и гостей столицы пользовалась даже проходившая несколько лет тому назад в Государственном музее искусств народов Востока выставка японской иероглифической каллиграфии.
Связи нашей страны с Японией имеют длительную историю. Они восходят к концу XVII и началу XVIII в., когда русские неоднократно оказывали помощь японским мореплавателям, терпевшим кораблекрушения у берегов Камчатки, Курильских и Алеутских островов, снабжали их продуктами, одеждой, давали приют. Один из этих моряков по имени Дэмбэй был доставлен в Москву и в 1702 г. принят Петром I. Тогда же началось и знакомство русских с японским языком. В 1705 г. по указанию Петра I при Петербургской мореходной математической школе была основана первая в России школа японского языка. Первым учителем в ней стал упомянутый Дэмбэй. В те же времена при аналогичных обстоятельствах попадали в Россию и привлекались для обучения русских японскому языку и другие соотечественники Дэмбэя.
Последующая история взаимоотношений нашей страны с Японией на протяжении столетий развивалась по-разному. Были в ней и трудные времена, но взаимный интерес оставался неизменен. Начавшееся при Петре I изучение японского языка и Японии успешно развивалось с присущими русской науке глубиной и основательностью. Отечественное японоведение связано с именами таких всемирно известных ученых, как И.Д. Касаткин (архиепископ Николай Японский), И.А. Гошкевич, Д.А. Позднеев, Е.Д. Поливанов, Н.А. Невский, Н.И. Конрад, К.М. Попов, и пользуется заслуженным авторитетом в мировом японоведении и востоковедении.
С другой стороны, и Япония в разные времена по разным причинам неизменно стремилась к расширению своих знаний о России и русских. Это стремление органично связано с японским национальным характером и традициями японской культуры, для которых во все времена характерными были, с одной стороны, приверженность законам предков и древним традициям, а с другой - активность в восприятии нового. Японская культура обладает особенным свойством очень быстро схватывать культурные достижения и научные знания других народов, в первую очередь, как свидетельствует история, своих ближайших соседей, и вводить их в свой обиход с последующим преобразованием. Японцам присуще особое искусство отобрать в других культурах то, что представляет для них интерес на каждом конкретном этапе исторического развития. Так было с заимствованием буддизма и достижений Кореи и Китая начиная с III в., так было с заимствованиями из стран Европы в конце XIX в., так обстоит дело и сейчас.
Все заимствованное японцы осмысляют и используют по-своему, стремясь максимально усовершенствовать. В этом они следуют древнему изречению "Гарю: тэнсэй" - "Нарисовав дракона, не забудь поставить последнюю точку в его зрачок". Оно родилось из китайской легенды о том, что некий художник должен был нарисовать на стене императорского дворца устрашающую картину дракона, но это ему никак не удавалось - дракон не выглядел страшным. И только, когда в момент творческого вдохновения художник поставил маленькую, но столь необходимую точку в глазу дракона, картина внезапно заиграла всеми красками, и цель была достигнута.
Эту точку японцы со свойственными им трудолюбием и отмеченными многими исследователями аккуратностью, расчетливостью, привычкой к кропотливому труду ставят на всех заимствованиях - от духовных ценностей до закупленных за границей патентов и технологии. Есть все основания считать, что эта черта характера японцев в немалой степени обусловила и нынешнее экономическое процветание Японии.
Активность и возможности Японии в изучении других стран и деятельность японцев в разных странах мира отчетливо видны из статистических данных. Они свидетельствуют, что число путешествующих по разным странам японцев в 3-4, а в иных случаях и более, чем в 10 раз больше посетителей Японии из других стран, что, помимо всего прочего, лишний раз подчеркивает экономические возможности и достижения Японии.
Конечно, наш обмен людьми с Японией еще очень мал, но он быстро растет. Не случайно в русском языке привычными становятся не только такие японские слова, как кимоно, самурай, гейша, но и Кабуки, каратэ, дзюдо, айкидо, бонсай, икэбана и даже вошедший теперь уже и в мировую социологию термин "нэмаваси" (букв.- "обкапывание корней") - специфически японский способ принятия решений в управлении производством, в социальной и политической жизни. Он заимствован из японского искусства садоводства, где издревле, чтобы безболезненно пересадить дерево, сначала вырывали вокруг него канавку, обрезая мелкие корни, и оставляли так на некоторое время. А когда дерево привыкало к экстремальным условиям, переносили на новую почву, где оно быстро приживалось.
Подобно этому прежде, чем принять какое-то решение, его подробнейшим образом обсуждают в каждом подразделении, например какого-либо предприятия - в транспортном, финансовом, производственном, торговом, рекламном и т. д. отделах, ставя перед каждым отделом соответствующую задачу. И только завершив полный круг, получив исчерпывающий ответ о возможностях каждого подразделения, принимают решение, например, о производстве нового вида продукции или о принятии нового постановления, указа, правила и т. д., если речь идет о социальной жизни. К этому времени каждое подразделение уже четко представляет свою задачу и возможности, и проблема в целом решается быстро и эффективно.
Нужно сказать, что с этой аккуратностью, стремлением к точности, высокой ответственностью связано и отношение японца к слову. Многие европейцы и американцы сетуют на то, что, например, в деловых переговорах от японца очень трудно добиться определенного ответа. С неизменной "японской" улыбкой он слушает собеседника, кивает головой и говорит "хай" - "да". Но это "да" на деле означает лишь то, что японец воспринял и понял информацию собеседника, а отнюдь не означает согласия, как обычно понимают это представители другой культуры, что часто служит источником недоразумений.
Учитывая свидетельства многих японских и зарубежных исследователей японской истории, культуры, литературы, есть основания считать, что японской культуре общения исторически свойственно особо ответственное отношение к слову. Слово произносилось и давалось с трудом, но будучи дано, выполнялось неукоснительно. Невыполнение данного слова строго осуждалось и могло привести к ритуальному самоубийству - сэппуку, более известному в европейской литературе как харакири. Слово не должно бросаться на ветер. Особое бережное отношение к нему и немногословность японцев в общении отражены в излюбленных в Японии изречениях: "Фугэн-дзикко:" - "Не слова, а дела"; "Исин-дэнсин" - "Чувствовать душой", "Передавать душой", то есть интуитивно понимать то, что подразумевается собеседником и не выражено в словах. Лаконичность выражения возводится в ранг искусства, ярко проявляясь в емких и выразительных японских стихах "вака", размером 5-7-5-7-7 слогов и еще более кратких "хайку" (5-7-5 слогов), довольно широко известных по переводам на русский язык и ценимыми нашими любителями поэзии. "Многоречивость не в характере нашего народа", - замечает известный японский писатель Танидзаки Дзюнъитиро. Эту же мысль подтверждают и многие японские и зарубежные филологи.
Японскому национальному характеру и национальной культуре свойственны и другие, зачастую удивляющие европейцев черты. С некоторой долей преувеличения можно сказать, что японцу свойственно особое, по сравнению с европейским, видение мира. Привычные нам предметы и явления японец часто видит под другим углом, раскрывая подчас неожиданные для нас их грани и поражая оригинальностью выражения мысли.
Это хорошо видно на примере японских пословиц и поговорок, выражающих обычные широко известные и привычные и другим народам мира ситуации.
Вот некоторые из них: в том случае, когда русский говорит "Тише едешь - дальше будешь", японец говорит "Исогаба маварэ" (букв.: "Если спешишь, поезжай в объезд").
- Всяк кулик свое болото хвалит - Сумэба мияко (букв.: Где живешь, там и столица).
- У семи нянек дитя без глазу - Сэндо: ооку-ситэ фунэ яма-ни нобору (букв.: Если кормчих много, судно окажется на суше).
- Плясать под чью-либо дудку - О-сакибо:-о кацугу (букв.: Нести на своих плечах чей-либо паланкин).
- Яблоко от яблони недалеко падает - Каэру-но ко-ва каэру (букв.: Головастик все равно лягушка).
- Метать бисер перед свиньями - Ума-но мими-ни нэмбуцу (букв.: Буддийская сутра в ухо лошади).
- Как с гуся вода - Каэру-но цура-ни мидзу (букв.: Вода на лягушку).
- Как снег на голову - Нэмими-ни мидзу (букв.: Вода в ухо спящему).
- Как две капли воды - Ури футацу (букв.: Как две дыни).
- Взялся за гуж, не говори, что не дюж - Норикакатта фунэ (букв.: Если сел в лодку, надо отчаливать).
Примеры эти в какой-то степени демонстрируют свою систему ценностей, приоритетов и реалий, свойственных миру японца и связанных с самобытной культурой и историей Японии, со свойственными японцам, как они сами говорят, особыми чертами характера "изолированного островного государства" - "симагуни кондзё:".
Все это, конечно, отражено и в языке и создает довольно устойчивое мнение, своего рода миф о его трудности. Такой взгляд на японский язык усугубляется и наличием иероглифики в японском письме, и довольно сложной системой японского письма в целом, где наряду с иероглифами, используется и слоговая азбука одновременно в двух вариантах начертания.
Тем не менее, японский язык, разумеется, вполне доступен для изучения, как и всякий другой язык, а некоторая сложность образов, способов выражения мысли и письма компенсируется сравнительно простой и ясной грамматической системой, простотой фонетики и орфоэпии. Повседневное же деловое общение с представителями других стран, если оно происходит на японском языке, по своим способам выражения и этикета в современной Японии, можно сказать, в значительной мере европеизировано и серьезных затруднений не представляет. Таким образом, все изложенное выше следует просто принять во внимание для некоторого общего представления о национально-культурных особенностях и характере японцев.
Данная и последующие публикации под этой рубрикой ставят сугубо практические цели - помочь нашим соотечественникам, оказавшимся в Японии, в их общении с японцами и исходит из того, что даже минимальное знание обычаев страны и несколько простейших фраз могут создать благоприятную почву и формируют общий тон контактов и взаимопонимания. Поэтому, не боясь и не преувеличивая трудностей, смело вперед к познанию Японии и японского языка, памятуя, что и одна уместно произнесенная фраза может растопить лед недоверия и расположить к вам собеседника.
При таком сугубо утилитарном подходе, разумеется, нет речи о глубоком и серьезном изучении японского языка, хотя это не исключается в дальнейшем для тех, кто поставит перед собой такую цель. Тем не менее некоторых сведений по фонетике, особенностей произношения, письма и простейших правил синтаксиса коснуться необходимо.
Звуковой состав японского языка в письме передается знаками японской слоговой азбуки, которая существует в двух шрифтовых вариантах - округлом, более приспособленном для рукописи (это "хирагана", знаки которой возникли из скорописных начертаний иероглифов) и угловатом (это "катакана", знаки которой представляют собой части иероглифов). Обе разновидности японской азбуки были созданы путем графического сокращения и преобразования китайских иероглифов в знаки алфавита. Что же касается самих иероглифов, то это такие знаки, которые обозначают не отдельный звук, а сочетание звуков, имеющее какое-либо значение. Чаще всего иероглиф обозначает либо целое слово, либо один из компонентов сложного слова. В современном японском тексте главными видами письменных знаков являются знаки слоговой азбуки хираганы и иероглифы. Реже используются знаки катаканы.
Данная публикация не ставит целью изучение японского письма и потому все японские тексты будут даваться в русской транскрипции. Тем не менее, приводим для справки японскую азбуку: |
|
 | | 2008-11-20_205534.jpg |
|
|
0 |
|
0 |
| Комментарий понравился? |
|
0 |
|
0 |
20.11.2008 15:55 | |
|
|
|
 | Только зарегистрированные пользователи могут оставлять сообщения в этом форуме |
|
|
|
|
|
© "ООО Состав.ру" 1998-2024
тел/факс: +7 495 225 1331 адрес: 109004, Москва, Пестовский пер., д. 16, стр. 2
При использовании материалов портала ссылка на Sostav.ru обязательна!
Администрация Sostav.ru просит Вас сообщать о всех замеченных технических неполадках на E-mail
|
|
|
|
